И оказалась права: его выставки проходили во многих европейских странах, полотна неуклонно росли в цене. Еще в 1907 году «Мадам Шарпантье с детьми» была продана за восемьдесят четыре тысячи франков. Когда об этом рассказали художнику, он как раз писал очередной портрет.
— А сколько за эту картину заплатили вам? — спросила натурщица.
— Триста франков да обед! — проворчал Ренуар. — Нас угощают орехами, когда уже нет зубов, чтобы их грызть.
Летом 1910 года в Париже только и говорили, что о русских балетах Дягилева. Роскошные декорации, фантастические прыжки Нижинского и изящество Карсавиной приводили зрителей в восторг. Однако на премьере «Шехерезады» лорнеты разряженной публики были прикованы не к сцене, а к одной из лож. В самом центре сидел старик в низко надвинутой на глаза кепке, а вокруг хлопотали женщины в бальных платьях. Да, Ренуар со своей женской свитой в этот вечер произвел впечатление. Габриэль, расстроенная видом патрона, сетовала: «Куртка, запачканная красками, и фуражка велосипедиста — на что мы похожи?!» Но самого художника совсем не волновало мнение бомонда.
Недуг меж тем неумолимо подтачивал здоровье Огюста. Поначалу Ренуар ходил опираясь на палки, вскоре уже перешел на костыли, а в 1912 году в доме появилось инвалидное кресло. Спустя два года Огюста осмотрел лучший ревматолог и пообещал поставить на ноги. Ренуар отнесся к его словам скептически, но аккуратно выполнял все предписания. Наконец настал день икс. Доктор велел больному подняться с кресла и попробовать пройтись. Ренуар сделал шаг, другой... Даже обошел вокруг мольберта. Потом с облегчением опустился в кресло: «Месье Готье, вы светило. Но я отказываюсь от ходьбы. Она требует такого напряжения, что на живопись уже сил не останется. Я продолжу писать картины».
Отныне при Огюсте неотлучно находилась сиделка, которую он называл «моя медицина». Кожа так сильно воспалялась, что временами было невыносимо даже сидеть, казалось, его поджаривают на раскаленных углях. По ночам спал под простыней, натянутой на деревянную раму — даже легкое прикосновение вызывало боль. Когда Ренуар хотел поработать в саду, его выносили на плетенных ивовых носилках, усаживали перед холстом и вставляли в руку кисть.
