Клемо оборудовал детскую комнату, чтобы Куколка почувствовала себя настоящей принцессой. Казалось, впереди нас ждет долгая счастливая жизнь. Но уже через несколько дней позвонила Евгения Алексеевна. Не поинтересовавшись самочувствием внучки, «любящая» бабушка сообщила, что я должна обеспечить ей в Италии квартиру, машину и... мужа. В противном случае придется отдать Кристину назад! Интересно, как она себе это представляла? Ведь опекунства можно лишить только по суду, за ненадлежащее обращение с ребенком. А я Кристюшу никогда не обижала, пылинки с нее сдувала, души в ней не чаяла.
Придя в себя от столь вопиющего заявления, постаралась ответить спокойно: «Я взяла опекунство над вашей внучкой, а не над вами. До свидания». Однако женщина, видимо, знала, что имею неплохой доход, и не отступила. Думаю, именно Евгения Алексеевна, расписав Инге радужные перспективы жизни в солнечной Италии, уговорила ее подать в суд и восстановиться в родительских правах. К несчастью, две эти женщины, что называется, нашли друг друга.
Разбирательства продолжались с июля 2011-го по апрель 2012-го. Присутствуя на заседаниях, я задавала биомаме одни и те же вопросы: «Где вы были все эти годы? Почему ни разу не поздравили свою дочь с днем рождения, не прислали хотя бы открытку?» В деле хранится письмо из опекунского совета — Кристюша ходила к тамошнему психологу. Евгения Алексеевна запрашивала справку о том, что родная мать присутствовала в жизни дочери. Но ей отказали: в опекунском совете Ингу ни разу не видели, ведь дочкой она совсем не интересовалась. Когда психолог показал девочке фото биоматери, та ответила: «Это подружка бабушки. Как-то она приходила в гости, они ели колбасу». Получается, Инга навещала Евгению Алексеевну и даже не призналась Кристине, что она — ее родная мама?! И бабушка тоже промолчала?..
Чтобы восстановиться в правах, биомать должна была доказать, что встала на путь исправления, имеет постоянную работу и стабильный доход. Инга предоставила суду документы, согласно которым является руководителем подразделения в косметической компании с окладом в сорок восемь тысяч рублей. Однако в налоговой службе, куда отправили запрос, сведения о том, где работает эта женщина и платит ли она налоги, отсутствуют. Забегая вперед, замечу: в итальянском суде, который начнется через несколько лет, Инга даст под присягой совсем другие показания. Дескать, продает какие-то трубы и получает миллион рублей в месяц, имеет квартиру в сто восемьдесят метров. При том, что едва закончила девять классов, родила старшую дочь, отсидела в тюрьме. Я тогда сказала: «Наверное, зря училась, получала два высших образования, заканчивала аспирантуру — ведь сама-то столько не зарабатываю».
