— А подраться мог?
— Еще как! Проходил однажды вечером через сквер, который сейчас носит имя Товстоногова, рядом с нашим домом. Там раньше толклась всякая шпана. Папа возвращался со спектакля, где играл Сталина, курил трубку из реквизита. Вдруг возникает из темноты мужик:
— Дай прикурить!
Отец:
— Сейчас, — и хряп, хряп тому по физиономии.
Потом рассказывал:
— Он так и остался лежать, а я пошел.
— А чего ты его? — удивился я.
Отец хитро прищурился:
— Так от трубки-то не прикуривают, — то есть сразу раскусил: если первым не среагирует, плохо будет.
Да, папаша мог ответить, Георгий Александрович — ни в коем случае. Однажды на гастролях к нему все приставал незнакомец: приходил к театру, гадости говорил. Во время действия отец с дядей вышли с черного хода воздухом подышать, стоят на лестнице — опять тот мужик появился и к дяде поднимается. Папа как двинул ему, наглец аж со ступенек свалился, и больше его не видели.
Раз отец вместе с приятелем и Сандро поплыли на катере в Ладогу. По дороге забарахлил мотор. Пристали к берегу, видят — идет к ним страшный, весь в наколках человек с огромной овчаркой. Заорал: «Пошли отсюда!» — и матом. Папин друг был здоровый такой, Сандро тоже не хлюпик, стали пререкаться. Отец поодаль молча возился с катером и вдруг решительно направился к грубияну. Приблизившись и глядя в глаза, медленно указал на него пальцем и вкрадчиво произнес:
— Несчастье с вами будет в эту ночь.
Тот растерялся:
— А я чего? Я ничего... — и исчез. Не знал, что его напугали фразой из «Маскарада» Лермонтова.
Папа обладал замечательным чувством юмора, дядя тоже — умел рассказывать анекдоты, помнил их, по-моему, сотни. Отец обожал розыгрыши. Вернулся, помню, со съемок, когда у нас сидели гости, и схватившись рукой за горло, сдавленным голосом просипел: «Что-то у меня здесь...» Раздался резкий крякающий звук. Мама испугалась, засуетилась, а отец вытащил из-под мышки клаксон от старинного автомобиля. А однажды утром разбудил мать:
— Додошка, мне надо тебе кое в чем признаться!
— Что, что, Женя?
— Додо... Алексей не от тебя!
Нет, недаром он называл себя клоуном, ему нравилось шутить, играть. Однажды настолько вжился в игру, причем в прямом смысле — карточную, что на некоторое время потерял ощущение реальности. Резался с коллегами, видимо, до самозабвения. Ночью к нему явился король пик и сказал: «Пойдем». Папа встал, надел костюм и отправился за ним. Мама удивилась спросонья: «Ты куда?» Он добрел до туалета, открыл дверь — тут очнулся и подумал: «Что со мной?» Все, больше к картам не притрагивался.
