— Валентин Иванович, в плане студии фильм на среднеазиатскую тему про басмачей. Нужен советский вестерн. Возьметесь?
— Но я ничего про Среднюю Азию не знаю...
Ежову срочно нужен был соавтор, знаток восточного колорита. Он преподавал на Высших сценарных курсах, там учился Рустам Ибрагимбеков.
— Пустыню знаешь? — спросил его Ежов.
— Конечно! — ответил Рустам.
Сценаристам дали консультанта — старого комбрига, который когда-то гонял басмачей. Сидят они день, два, три, пьют, комбриг вспоминает свои приключения. Ежов с тоской думает: «Какой-то «Джульбарс» получается». И просит консультанта:
— Лучше расскажи смешную историю.
— Едем мы по пустыне, — вспоминает тот, — а возле колодца — брошенный гарем. Сидят бабы и не знают, что делать.
Валя тут же оживился:
— То, что нужно!
Сценарий «Белого солнца пустыни» Ежов с Ибрагимбековым писали на Волге, в небольшой деревушке Зименки. В просторной избе под гудки пароходов увлеченно работали и ждали приезда режиссера картины Кончаловского. Наконец этот день настал. Послышался шум, сценаристы выглянули в окно и видят: по улице, окруженный босоногой толпой ребятишек, в джинсе и в черных очках на пол-лица вышагивает инопланетянин! Валя с Рустамом выбежали встречать Андрона на крыльцо. Тот, обдав их запахом пачули, объявил: «Ребята, я соскакиваю. Влюбился насмерть! Красавица, француженка русского происхождения, к тому же владелица собственной киностудии. Завтра улетаю в Париж, женюсь! Пишите сценарий без меня». И улетел к Маше Мериль. Рустам и Валя долго сидели на берегу Волги, повторяя слова из песни про «Стеньку Разина»: «Нас на бабу променял». А фильм снял Владимир Мотыль.
Кончаловский только что закончил снимать «Дворянское гнездо» по сценарию Ежова. Кстати, Валя считал эту картину лучшей у Андрона, говорил, что если бы он пошел этим путем, стал бы русским Висконти. Ежов придумал отличную сцену, как молодой князь, которого в этом фильме играл Никита Михалков, покупает на ярмарке коня. Этого у Тургенева нет.
Андрон и Валя любили друг друга, хотя были полной противоположностью, просто Штольц и Обломов! Один следил за здоровьем, не курил, правильно питался, вставал в одно и то же время, другой не переставая смолил сигареты, ел что под руку попало и не признавал никакого режима. «Кто мне звонит до двенадцати дня, мой личный враг!» — предупреждал Ежов. Он работал только ночью.
