Нужно было много рисовать и лепить — это очень хорошо развивает мелкую моторику. Накупили книжек по лепке и творили, как только выдавались свободные от всего остального минутки. Подоконники в квартире заполонили пластилиновые фигурки: сказочные герои, машины, деревья... Каждый очередной зайчик приближал нас к победе, я это чувствовала. Настоящей выручалочкой стали конструкторы лего. Максим увлекся, доктора говорили, что работа с мелкими деталями очень ускоряет положительные процессы.
Сама начала бегать в парке, плавать в бассейне, практиковать йогу. Сначала для снятия стресса, чтобы хоть как-то сбавить нечеловеческое напряжение, которое накрыло и казалось — нет из него выхода. Во время каждой медитации просила о выздоровлении Максимки, концентрировалась на этом. Постепенно появились силы, я стала лучше выглядеть и получать от всего удовольствие. Нашла репетитора по английскому, чудесную девочку, с которой мы четыре раза в неделю занимались по два часа. Как маленькая, читала громко вслух детские стишки на английском, то есть Максим — с нуля и я тоже.
С Москвой контакты возобновились, но дистанционно — я принимала участие в переговорах, пробах, но в проектах, отнесенных по времени. Ну как я могла бы где-то сниматься, зная, что мой малыш находится за океаном, у него не все гладко со здоровьем и терапию он проходит без мамы, без ее поддержки, один на один со своими страхами?.. Да не смогла бы я работать!
О моей ситуации никто не догадывался, и думаю, это было правильным. Даже самые близкие друзья не знали, почему я решила уехать. Люди общались с актрисой, которую занесло в Нью-Йорк, потому что однажды она так захотела. Это вполне в моем ключе: пока не решу проблему, не могу говорить о ней вслух. Мне так проще.
