— Он же врач, не смею ослушаться.
Запасы морфия в больнице резко сократились, Михаил ездил по аптекам и получал препарат по рецептам, заверенным своей печатью. Когда Булгакову продавать морфий отказались все аптекари, он понял: разоблачения не избежать — и перевелся в Вязьму.
Для Таси пребывание в Вязьме стало сущим кошмаром. Каждое утро муж совал ей рецепт и требовал: «Иди ищи аптеку». Она шла, приносила морфий. Потом искала другую аптеку, где еще не появлялась. А Михаил, исхудавший, страшный, стоит на улице, ждет. Господи, что она только не делала: уговаривала, отвлекала, угрожала — все впустую. Порой мелькала мысль бросить, бежать, но глянет на мужа — и такая жалость захлестывает. Думала всякий раз: «Как же оставлю его? Кому он нужен?» А Михаил твердил одно: «Только не отдавай меня в больницу». Вторая ее беременность закончилась как и первая — абортом. Рожать от морфиниста она боялась.
В стране грянула революция, но захолустную Вязьму ее волна как-то не задела. Почти всю зиму Тася добывала по аптекам морфий, пока не осталось ни одной, где бы ее не запомнили. «Надо уезжать, иначе у тебя отнимут печать», — предупреждала она мужа. А без докторской печати, то есть права выписывать рецепты, врач не мог принимать больных и фактически лишался практики.
В феврале 1918 года супруги подались в занятый немцами Киев. Поселились в квартире Булгаковых на Андреевском спуске, и для Таси начался тот же ад — ежедневные поиски морфия. В один из дней она взбунтовалась и принесла обычную воду. Миша страшно разозлился: швырнул в нее шприц, следом горящую лампу. В порыве ярости наставлял браунинг то на нее, то на себя. Прибежали братья, вышибли из рук пистолет и спрятали. Мать Михаила к тому времени вышла замуж за давнего знакомого, врача Воскресенского, и Иван Павлович предложил Тасе помощь. Она ухватилась за нее как утопающий за соломинку.
Дальнейшие события иначе как чудом объяснить невозможно. Иван Павлович давал Тасе ампулы, в которых доза морфия в воде неуклонно сокращалась и однажды исчезла совсем. Михаил решил принять правила их игры: существовать и умереть убогим наркоманом — не для этого он пришел на белый свет. В своем доме Булгаков открыл врачебный кабинет, но доход частная практика приносила нерегулярный, и когда деньги кончались, большой компанией ходили по деревням, меняли вещи на продукты. Как-то раз дородная баба позарилась на Тасину браслетку: «Я о цэ хочу». Не отдали...
