Бурные выяснения отношений между Миррой и Ваксоном всегда разворачиваются при детях. Спросите, почему говорю во множественном числе — в романе-то у них один ребенок? Но на эту роль утвердили сразу четверых мальчишек, поскольку сын Леша «растет» от эпизода к эпизоду. Да и мне пришлось прожить «полный цикл» семейной жизни — от свадьбы до развода. Теперь могу сказать, что за плечами большой опыт. Что такое брачные узы — я представляла себе смутно. И никогда не ждала ребенка. А я должна была достоверно изображать Мирру еще и в положении. Надели на меня специальную поролоновую накладку. Носить ее было несложно, она нетяжелая. Другое дело, что требовалось постоянно помнить: беременная женщина все делает чуть иначе — ходит, садится, дышит, — все по-другому. Приходилось включать фантазию и вспоминать свои наблюдения.
Самого маленького актера, игравшего моего сына, звали Кирюшей, ему исполнилось три года. На смену Кирюше пришли пятилетний, семилетний и девятилетний мальчики. Съемочный график был выстроен так, что в одной сцене сыну может быть три года, а в следующей — уже девять. Бывали дни, когда все четверо детей снимались по очереди. Внешне они почему-то были совсем не похожи друг на друга, и мы с Лешей Морозовым каждый раз гадали: «Так, а этот-то в кого — в тебя или в меня?»
Кинопроцесс — дело тяжелое. Бесконечные дубли, перестановки камеры и света — а выдавать надо, между прочим, по девять минут готового материала в день. Кажется — пустяк, но на самом деле это очень сложно. И вот на улице уже темнеет, а у нас еще не сняты три дневные сцены! Почти двенадцать часов я нахожусь в кадре. В одном эпизоде у нас все хорошо, роман в разгаре, изображаю радость и счастье. Но тут же — другая сцена, и мне уже надо горевать, рыдать или даже драться. Быстро переключаешь в себе какой-то рычажок, выходишь из одного состояния — впрыгиваешь в другое.
