Но я пошел от противного, решив, что никогда не стану тем, кем он хотел меня видеть. Отношения с дедом потом были сложными. Конечно, с возрастом простил его, но не забыл.
— Грустная история. Папа воспитывал иначе?
— Папа — немецкий еврей, вырос в ярославском детдоме. Прошел через большое количество лишений, поэтому много мне привил правильного: уважать хлеб, ценить искреннее отношение, правду. А главное — научил любить музыку безусловно. Благодаря папе я ориентируюсь в классике даже не как рыба в воде. Рыба и та чувствует сопротивление, у меня таких ощущений нет. Будто музыка — это часть меня. В музыкальную школу отдали рано, но отец никогда не заставлял заниматься. Мама же в этом преуспела, и благодаря ей я научился импровизации. Когда спрашивали, занимался ли, отвечал всегда утвердительно. «А что ты сейчас играешь? — интересовалась мама. — Баха? Ну пойдем проверим!» И я импровизировал в стиле Баха. Или Моцарта, или Генделя. Весь мой сознательный возраст сопровождает музыка, она как сама жизнь, понимаете?..
— Как же все это сочеталось со спортом?
— Заниматься восточными единоборствами жизнь заставила. Человека ведь воспитывает среда. И то, что не удалось в свое время дедушке, прекрасно подкорректировалось улицей. Начинал учиться я в английской школе № 29, это в центре Кургана. А потом отца определили заведовать музучилищем, и мы переехали в поселок Энергетики. Школа там оказалась непростая, потомственно рабочая. Но мама сказала: «Ничего, другие же дети учатся, и наш пусть!» Поэтому до сих пор не знаю английского, зато прекрасно владею техникой ведения уличного боя. Не скажу, как сейчас, но тогда, если ты хотел ходить по Энергетикам спокойно, надо было обладать неким боевым минимумом, а лучше — максимумом.
Я занимался айкидо, джиу-джитсу, носил кличку Самурай и скрывал от ребят-друзей занятия музыкой — не поняли бы. Если идешь по улице и несешь в руках ноты — ты не мужик однозначно. Поэтому ноты всегда носил в спортивной сумке, и они были хронически мятыми.
Родители много работали, уходили — еще темно, приходили — уже темно. То есть не очень были в курсе глубин моего погружения в восточные единоборства и применения полученных на тренировках навыков в быту. У них своих проблем хватало. Жили мы достаточно бедно — отец заведовал музыкальным училищем, мама крутилась на пяти работах, где ей зачастую платили мясом, яйцами, молоком... Очень непросто было в зауральской провинции под закат СССР. Но сейчас бы многое отдал, материальное имею в виду, чтобы просто вернуть те годы. Я — советский человек по духу, и время то — доброе, простое. Скучаю по деревянному домику бабушки в поселке Восточном, по пыльным грунтовым дорогам, улыбчивым людям...
