Юрочка с младенчества считался своим в «мужицком» клане, неоднократно гостил у бабушки в Константинове. Чувствовал себя там как дома, чудил. Однажды, уже подростком, забрался в амбаре на чердак, обнаружил там гроб — бабушка по крестьянской привычке заготовила — и написал на крышке: «Т.Ф. Есенина, стучать три раза».
Райх не раз предупреждала о Есениных: «Анна Романовна, душа моя! Неужели вы не видите, что они невероятно меркантильны. Ну да бог с ними. Если Юрке у них хорошо — радуйтесь, делайте так, как велит вам ваше сердце...»
Анна так и поступала. А вот с Зинаидой Николаевной у них, напротив, разладилось. Сыграла роль близость с Есениными: они бывшую невестку ненавидели. Говорят, на похоронах Татьяна Федоровна даже не сдержалась, бросила в ее сторону: «Ты его погубила!» От Есениных Анна узнала, что Райх, оказывается, хотела сменить детям фамилию. Отцовская, дескать, их компрометирует: на Сергея было заведено более десяти уголовных дел — шутка ли?
Нет, они продолжали общаться. Зинаида Николаевна называла Анну не иначе как «душенька», предлагала контрамарки в театр, как-то, сколько Изряднова ни отнекивалась, подарила ей пудру Коти — немыслимую роскошь для простой корректорши. Юра всегда был желанным гостем у Мейерхольдов. Когда те купили дачу в Горенках («На гонорар за Сережин четырехтомник!» — негодовали Есенины), набирал на участке полные тюбетейки земляники.
В седьмом классе Юрочку удалось пристроить в хорошую школу — бывшую Хвостовскую гимназию. Там же учился Кира Кондрашин, впоследствии знаменитый дирижер. Но особенно Есенин-младший сдружился с Женей Долматовским, который спустя годы напишет «Комсомольцев-добровольцев». Оба паренька баловались стихами и однажды решили показать их Маяковскому: Георгий узнал, что поэт ожидается у Мейерхольдов. Караулили «агитатора, горлана-главаря» почему-то на улице. Увидев мальчиков с тетрадками в руках, он сразу догадался: «Пионеры со стихами? Ну, пошли!» Первым вызвался читать Женя. Маяковский разнес его в пух и прах, и Юра застеснялся, ушел в детскую. Костик Есенин запомнил лишь одну строчку единокровного брата: «Видится облик, пушечный облик»...
Георгий был подростком, когда Райх пригласила Анну зайти, и одну: надо поговорить. Мейерхольды уже переехали в «Дом артистов» — один из первых столичных кооперативов в Брюсовом переулке. После чая Зина приступила наконец к «делу»: намекнула, что общение Юры с ее Костиком нежелательно. Дескать, у вашего, Анна Романовна, сына слишком много скепсиса по отношению к действующей власти. Вот на даче совсем недавно опять спорил с моим отцом Николаем Андреевичем, старым большевиком. Вы бы присмотрели за сыном, от чистого сердца советую.
Больше Изряднова с Райх не виделись. Анна всегда и во всем была на стороне Юры. Радовалась, что как две капли воды похож на Сергея. Гордилась, что стихи отца знает наизусть. Но пошел он в технари: в 1935-м окончил авиационный техникум, поступил в КБ при Академии имени Жуковского. На следующий год был командирован в Ставрополь. Для Анны Романовны известие прозвучало как гром среди ясного неба: расставание с сыном было немыслимым. Да и не выжила бы одна-одинешенька на корректорское жалование. Мать поехала следом, умоляла Юру перевестись, но тому отказывали. А вскоре призвали в армию.
