Люся выскакивает на улицу. Декабрь, идет снег. Я выхожу следом и поворачиваю в другую сторону. Оглядываюсь. Она садится в машину, дает по газам. На дороге гололед. Машина останавливается на углу. Это тоже было похоже на кадр из какой-то мелодрамы: героиня сидит, уронив голову на руль...
После этого мы больше с Людмилой Марковной не виделись. Правда, я стал получать анонимные послания, кто-то ночью кричал мне в трубку: «Уезжай в свой Израиль!» За нами с Наташей явно следили. У режиссера Эйрамджана в его книжке я потом прочитал, что он ездил с Люсей в частное сыскное агентство. Оказывается, сыщики подробно описывали мои свидания со «стройной блондинкой» и отправляли эти отчеты Гурченко.
По вечерам я стал играть джаз в ресторане на Арбате. Однажды, узнав, что вечером у нас будет выступать Гурченко, не вышел на работу. Мало того, затонировал окна в машине, поставил на телефон определитель — я не желал встречи с ней. Она ведь могла бы положить руку мне на голову и сказать: «Идем», и я как зомби пошел бы за ней. А еще, того хуже, приказать: «Стань на край балкона и прыгай!» И я бы наверняка спрыгнул...
Выздоровление мое было долгим. Мне очень помогла Наташа — своим спокойствием, любовью и пониманием. И ее дочь Лена, которая безоговорочно меня приняла...
— Если бы вы снимали фильм о вашей с Гурченко жизни, какие бы эпизоды там обязательно были?
— Конечно, съемки «Бенефиса». С моей точки зрения, самым веселым и плодотворным временем была ее работа с Евгением Гинзбургом. Люся танцевала с Марисом Лиепой и Александром Ширвиндтом, пела с Джигарханяном. Ночью, пока шли съемки очередного «Бенефиса», я привозил всем артистам из «Арагви» две кастрюли мяса, мы открывали коньяк и весело отдыхали в перерыве между дублями.
Еще, пожалуй, обязательно бы вставил в фильм эпизод, когда в самом начале нашего романа Люся прилетела ко мне в Севастополь. Я жил в маленьком сарайчике, все удобства были во дворе — и вдруг телеграмма от Люси: «Хочешь, я к тебе приеду?» Я заметался, тут же снял сарайчик получше. Еду в Симферопольский аэропорт ее встречать. Стою у сетки на летном поле. И вдруг вижу — ко мне идет Богиня: в мини, в черных очках, на высоченных платформах. Меня так затрясло, я аж по сетке вниз пополз. «Не волнуйся, все будет хорошо», — сказала мне тогда Люся.
Мы рано просыпались в нашем шалаше, умывались в тени дикого винограда из рукомойника, купались в море. Однажды собрались в ресторан, а Люсе надеть нечего. В ближайшем магазине она купила два больших платка и, взяв у хозяйки иголку, к вечеру сшила себе платье. Да еще и мою рубашку заодно переделала: отрезала рукава, из остатков соорудила погоны, а на кармашках вышила цветочки. Она была тихой, ласковой, скромной. «Надо же! — думал я. — А говорили — капризная звезда, давно спилась и мужей как перчатки меняет...» Именно тогда она мне сказала: «Я мечтала всю жизнь, чтобы ко мне так относились...»
