Когда в 1944 году настала пора возвращаться в СССР, Зою охватили смешанные чувства. С одной стороны, она понимала, что подобной работы в ее жизни больше не будет, ей было грустно расставаться с людьми, которые уже стали близкими, она ничего толком не знала о своих родных и боялась каких-то страшных новостей. С другой — смертельно скучала по родине и мужу.
Дорога домой выдалась непростой. Дважды самолеты, на которых Зоя должна была лететь, но чудом не полетела, сбивали — гибли все, кто был на борту. Обстреляли и ее самолет — на одном моторе он еле дотянул до посадки. Не лучше оказался и следующий этап: путешествие по морю — тут были и глубинные бомбы, и мины. В поезде на Москву соседями оказались моряк-вдовец с маленькой дочкой, пережившей блокаду. И для нее, ехавшей на родину из благополучной Швеции, это стало, пожалуй, самым страшным впечатлением о войне — малышка, фактически сошедшая с ума от голода. В Москве Зоя узнала, что сын Володя, не закончив школы, удрал в армию, братья — на фронте, а валюта, которую она передавала маме и на которую в Швеции можно было накупить бог знает сколько всего, здесь ушла на одно ведро картошки...
Но самым главным было узнать, что с мужем. Зоя собиралась обивать пороги, однако через несколько дней после ее возвращения Борис... просто позвонил в дверь — худой, бородатый и живой. Зоя бросилась к нему, обнимая, целуя, смеясь от счастья. Но он вдруг вырвался из ее объятий и быстро ушел в другую комнату. Зоя поспешила за ним. Борис в шинели сидел на кровати и плакал. Он рассказал, что по пути домой заехал на родину и узнал, что всю его семью: родителей, маленьких племянников — убили фашисты, дом сожгли. В местечке под Днепропетровском все знали, что сын Рыбкиных — важный начальник, комиссар в Москве, кто-то донес об этом немцам. Борису о случившемся рассказала соседка. На ней была шаль матери Бориса, на столе — скатерть и посуда из их дома...
Зоя не находила слов. Теперь у мужа не было никого, кроме нее. И она всерьез подумала о том, что не погибла на обратном пути из-за него. Это ради Бориса ее уберегла судьба. В бога Зоя не верила. Но ничего, кроме слова «чудо», ей на ум не шло. Все, что она теперь могла, это излечить его своей любовью. И именно тогда, в те дни возвращения, счастья и скорби, они с Борисом зачали сына. Жизнь победила.
