Отец, знаменитый фельдмаршал, у Петра Великого за военные заслуги на особом счету был, а как состарился — явился к царю и просил слезно:
— Отпусти в Киев, где вырос в родительском доме. Сил не осталось, сердечной болезнью страдаю, одного хочу — в лавру, в Печерскую обитель. В монашество хочу. Все тебе, царю, отдал, сына в плен отдал, когда враги потребовали. Сидит Михайла в турецком плену, отпустят ли — никому не ведомо. Жена, любимая и единственная Евдокия, всю жизнь со мной скиталась по военным квартирам, оттого и ушла рано. Дочери давно замуж выданы. Отпусти, душа просит, постриг приму, молиться за тебя стану, до конца дней на купола смотреть да перезвоны слушать. Отпусти, государь, уважь мою старость — шестьдесят лет, легко ли...
Но Петр судил иначе:
— Рановато на покой собрался, Борис Петрович. А меня на кого оставляешь, государство, что вместе строили? Не бывать тому! — задумался ненадолго и объявил: — Женить тебя буду, родней мне станешь. Уж такая для тебя невеста есть, Анна Петровна — лебедушка белая, вдова дяди моего Льва Кирилловича.
Замахал руками старый фельдмаршал:
— Что ты, что ты, государь, не надо мне никакой лебедушки!
Но Петр сказал как отрезал:
— Быть по сему.
На свадьбу император подарил невесте кольцо с камнем смарагдом. Известно, что камень этот любил царь Соломон за то, что душу укрепляет и силу ей дает. С Петровой легкой руки зажил Борис Петрович с молодой женой душа в душу. Первенцем был мальчик Петр. Царь даже намекал фельдмаршалу обидно: дескать, от него ли тот ребеночек родился. На другой, 1714 год, родилась Наташа, потом еще трое. Наташа отца почти не помнила. Когда он умер, ей еще не исполнилось пяти лет.
В памяти остались небывало пышные похороны в Петербурге, в новой Александро-Невской лавре, застывшая в скорби высокая фигура царя Петра. Отец завещал похоронить его в Киеве, в Печерской обители, где в 1714 году упокоился старший сын Михаил. Но как знал отец, приписал: «Или где воля Его Величества состоится». А воля императора — она превыше всех родственных связей. Место первому русскому графу, герою Нарвы и Полтавы навечно определено Петром Алексеевичем только здесь, среди нынешних и будущих российских героев.
Кольцо, царский свадебный подарок, Анна Петровна берегла пуще глаза. Умирая, передала его Наталии, старшей дочери. И завет оставила: подарить жениху при обручении. Наташе тогда исполнилось четырнадцать лет. И двух годов не прошло, как кольцо уже подарено. Одно такое кольцо у Наташи — другого уже не будет. И жених тоже один — другого ей не надобно.
...Где оно теперь, то кольцо заветное со счастливым камнем смарагдом? Никому не ведомо, да и что по нему печалиться — жизнь потеряна. Поиграла судьба с Наташей Шереметевой и забросила ее в тюремный дом на краю земли, в том самом Березове, куда князя Меншикова с семейством сослали.
Давно сосчитала Наташа: всего и счастливых дней в ее жизни было — двадцать шесть, считая со сговора на Рождество. Окончились эти дни ранним утром девятнадцатого января 1730 года, когда в неурочный час по всей Москве зазвонили колокола: один удар, потом остановка, другой удар и еще, еще... На Никольской улице вблизи Кремля тяжелый перезвон, казалось, шел отовсюду и сливался в один тревожный протяжный звук.
— Что стряслось, православные? — все громче и настойчивее неслось с шереметевского подворья.
