— Ой, смотри, как на меня похожа! — непроизвольно воскликнула я.
— Действительно... Это мама. Ее папа в молодости написал.
Мне показалось удивительным, что я похожа на маму Глеба. Дома ее еще не было — задерживалась на работе.
Мы сидели на кухне и ели приготовленное к моему приходу мясо. Потом я, как хорошая девочка, бросилась мыть посуду. Глеб с восхищением произнес: «Ничего себе! — и шутливо добавил: — Можешь пока не мыть посуду, помоешь, когда мама придет. Ей понравится!»
Но его маме я и без мытья посуды понравилась. Скоро она пришла с работы, мы сидели уже втроем, ели торт, и я, как позже любила рассказывать мама Глеба, улыбалась во все свои «беличьи зубы». У меня действительно передние зубы крупноваты, вот она и шутила, что я похожа на белку. За чаем с тортом мама расспрашивала, кто мои родители, где учусь, где работаю. Я на тот момент училась в МГУ на факультете государственного управления.
Вечером подъехал и папа Глеба. Алим Иванович был художником-постановщиком многих известных фильмов. В тот период он работал на картине «Штрафбат» , а мама Глеба — художником по гриму на фильме Хотиненко «Гибель Империи».
Я видела, что Глеб очень волнуется по поводу реакции папы. Если мама всегда говорила сыну: «Я твой выбор в любом случае одобрю», то папа был человеком требовательным. Как признавался Глеб, мало кто из девочек мог понравиться его отцу. А я вот приглянулась, радостно сообщил мне в тот же вечер Глеб. Мне очень понравилась творческая семья Матвейчуков. Я с детства хотела быть актрисой, к тому же неплохо рисовала. Но моя семья меня не поддерживала, родители хотели, чтобы я стала ученым либо финансистом. И вот оно, счастье!!! Здесь меня похвалили — папа Глеба, глядя на мои рисунки, сказал, что я могла бы стать неплохим художником, если бы с детства ходила в художественный лицей.
А мама Ольга поддержала мою мечту стать актрисой: мы даже тайно от Глеба бегали с ней на прослушивания в театральные вузы.
Я ничего не старалась изображать — была такой, какая есть. Именно за это, оказывается, меня родители Глеба и полюбили. Я часто слышала, как его папа недоумевал: «Неужели не мы тебя родили?» С родителями Глеба я не теряю связь и по сей день с того самого момента, как переступила порог их дома. Если в жизни Глеба происходит что-то важное, родители за него всегда страшно волнуются, без конца звонят (если он на съемках), подбадривают. Когда начались съемки у меня, они точно так же звонили мне, и это было очень приятно.
С того дня, как Глеб получил родительское одобрение, у нас начался полноценный роман. Мы встречались, ходили в кино, сидели подолгу в кафе. Глеб еще не был таким известным, как сейчас. Нас не преследовали папарацци, не выслеживали «желтые» журналисты. Мы жили приватной, а оттого — комфортной жизнью. Он только заканчивал Щепкинское училище и консерваторию, иногда снимался в эпизодах.