Когда я поступил в институт, задавал себе вопросы: «Есть Луспекаев, Даль, Высоцкий, Борисов, Филатов, а ты куда лезешь?» И сам себе отвечал: каждый из этих артистов неповторим как личность. Надо делать себя в этой жизни, быть нормальным мужиком, научиться совершать поступки, любить…
Что касается любви, в юности я был романтиком: сексуальные отношения не являлись самоцелью, поцеловаться уже было за счастье. В мечтах: если появится женщина, то будет единственная и непременно жена. Писал стихи, много стихов… А в результате я женился четыре раза, потакая желанию женщин. Мне долгое время казалось, что для мужчины это поступок, доказывающий уважение к даме. Хотя первый раз, как и все, я полагал, что навсегда…
С Алисой мы встречались три года, потом расписались и прожили еще четыре. Отношения себя изжили. И я переживал, но не потому, что теряю человека, а потому, что мое мужское самолюбие было задето: как это так, меня бросили? Это я должен был бросить! В общем, мой театр закрылся, брак распался, и я решил вернуться в Москву.
— За несколько лет до этого вы сыграли в картине «Меня зовут Арлекино». Фильм обошел западные фестивали, компания 20th Century Fox купила картину для мирового проката. А как изменилась ваша жизнь?
— На меня был выписан «волчий билет» — у режиссеров я оказался под запретом «за несоциалистический способ существования в кадре». А ведь всегда был далек от политики. Вся эта история — абсолютный фатум, начиная с того, как я получил главную роль…
Жена Валерия Рыбарева увидела меня в спектакле «Крестики-нолики», и я поехал на пробы в Минск. Потом с рижским театром возвращался с первых зарубежных гастролей и на вокзале в Бресте встретил Юрия Щекочихина — он как раз вез спектакль «Ловушка 46, рост второй», по которому снимался «Арлекино». Нас познакомил Шапиро. «Таких совпадений не бывает, — сказал Щекочихин. — А ты в курсе, что прототип главного героя живет в Тамбове и знает тебя лично?» Короче, собрались три фаталиста, и получилось кино. Правда, когда я увидел результат, возникло ощущение, будто со мной что-то сделали без моего ведома. «Арлекино» год пролежал на полке.
После подпольного показа в «Литературной газете» я в темноте спускался по лестнице под руку с Ией Саввиной. Она спрашивала режиссера: «Валерочка, где ты нашел этого мальчика?» Я же любил косить под дурачка: «А вам что, понравилось кино?» Она погладила меня по плечу: «Деточка, успокойся, это будет твоя «Дама с собачкой». И действительно, через год вокруг кинотеатров стояли очереди в два кольца. Я впервые получил процент от проката — 1,5 тысячи рублей, огромные деньги. После премьеры в Минске журналисты меня спросили: «Как вам фильм?» Я сказал: «Никак». И тогда меня вычеркнули из всех поездок: нельзя говорить режиссерам, что у них не получилось. А «Арлекино» уже без меня прокатили по всему миру.
