Тогда она работала гинекологом в Песочном. Это онкологический центр. Когда-то, когда она была девочкой, ее папа ушел от них, от ее мамы и сестры, красавицы Вали. Я не видела ее молодой, мне не показывали ее фотографий, но то, что я увидела в детстве, меня потрясло. Такая красота и царская осанка встречаются редко. Тетя Валя никогда не скрывала возраст, она была невероятно красива с седыми вьющимися волосами, собранными в тяжелую низкую кичку на затылке, всегда небрежную, всегда с выбившимися прядями у лица. С вечным «Беломором» в руке на отлете, как будто это не папироса, а тончайший мундштук ар-нуво. Ни грамма косметики, невзирая на моду. Высоко поднятый подбородок и точеная шея, гордо и непреклонно несущая красивую и умную голову. У нее был сын Илья. Видимо, его отец отличался не меньшей красотой, чем мать. Илья был невысок, но очень широк в плечах и гибок в пояснице. В отличие от тети Вали — русоволос и синеглаз, как викинг, и вообще, в его лице совсем не читался Восток, откуда пришли предки его матери. Помню, когда я увидела его первый раз, мне было лет десять. Ему — четырнадцать. Я влюбилась моментально. Не просто с первого взгляда, а с первого его возникновения где-то на периферии моего зрения. Я сидела за столом в большой комнате их квартиры. Все стены были заставлены книгами до самого потолка, а потолки так высоки, что рядом со стелажами стояла стремянка, для того чтобы доставать книги с верхних полок. За моей спиной открылась дверь, и я, не успев оглянуться, влюбилась.
Так вот, дедушка синеглазого Ильи умер в той квартире, в которой мы с моим первым мужем жили в декабре 1999 года. Все тогда было совсем плохо. Это трудно объяснить. Ничего вроде бы не происходит, все то же, что и раньше, но ты чувствуешь, что человек от тебя уходит. Он еще рядом, но его уже нет. Становится меньше слов, времени, которое вы проводите вместе. Я перестала спрашивать, где он был и почему так поздно вернулся. Я точно знала, что вчера он красил стены у моей лучшей подруги, а сегодня помогал ей циклевать пол, завтра же повезет ее овчарку к ветеринару. Я знала это, потому что она сама мне рассказывала все это. Мой внутренний голос орал мне в уши: «Все! Он ушел от тебя!» Но что-то в поврежденном сознании не давало возможности поверить в это. Я не задавала вопросов, не устраивала сцен, я молча и с улыбкой сходила с ума.
В материальном смысле тоже все летело в пропасть. Августовский дефолт 1998 года оставил мужа без работы — его уволили из крупной фирмы. Муж, конечно, очень переживал. До дефолта ему казалось, что он весьма успешен. Год назад мы купили машину, подумывали о квартире, и вдруг все рухнуло. И с каждым днем становилось все тяжелее. Мы жили на мою зарплату в театре, вы представляете, что это такое? Это ровно четыре раза сходить в магазин. Денег едва хватало на съем жилья. На еду уже не оставалось. Я помню, как покупала в магазине куриные спинки и варила бульон для дочери. На другие части куриной тушки денег не было. Но переехать с трехлетней дочкой в театральное общежитие, в котором постоянно нет воды, зимой никогда не бывает отопления, а стены впитали в себя питерскую сырость полутора веков, было очень страшно...
