Увы, все с самого начала пошло не так. Их дом, в который Леонид с такой помпой ввел свою новую жену, начал умирать, едва родившись. Уже в первый год потекли трубы, не грели великолепные печи, вонь от неправильно устроенных клозетов мешала дышать свежим ветром с залива.
И в их с Леонидом совместной жизни тоже что-то все время не ладилось. Они будто говорили на разных языках и, несмотря на все усилия, никак не могли создать свой собственный, общий для обоих. Страстность Анны вместо счастливой благодарности за наслаждение рождала в муже подозрения в ее извращенности, стремление серьезно заняться воспитанием забалованного бабушкой и бонной Вадима — обвинения в черствости...
О, как легко сегодня бросал Леонид ей, прочитавшей его дневник, упреки в бестактности, невоспитанности, начисто позабыв свои собственные «подвиги»: копание в ее вещах, чтение писем, не предназначенных для чужих глаз... Как злорадствовал, найдя почему-то так и не сожженную ею записку бывшего возлюбленного и окончательно убедившись в том, что зародившиеся в нем подозрения о бурном прошлом жены оказались справедливы. Тогда их брак спасло появление на свет общего ребенка. Анна чувствовала к сыну горячую благодарность, откровенно предпочитая Савву всем остальным своим детям, а уж детям Леонида тем более. И все же тонкие трещинки-кракелюры продолжали расползаться по их блестящей жизни предательской паутиной...
Несмотря на все усилия, она, опытная музыкантша, никак не могла взять верный тон и влиться в тот оркестр, которым дирижировал Андреев. Анастасия Николаевна, обожавшая сына, смотрела на Анну косо. Вадим, по просьбе отца послушно называвший ее мамой, при каждом обращенном к нему слове настораживался как зверек. Друзья дома держались с ней корректно, но суховато.
Постепенно Анна оставила тщетные попытки стать в этом доме своей. Где хитростью, где напором, а где упрямством просто отвоевала свой плацдарм и воцарилась там, прекратив дальнейшие попытки наступления, но крепко держа в руках захваченную территорию. Не сразу, но успокоился и Леонид, перестал попрекать истинными и мнимыми любовниками, примирился с холодностью жены к своим родным. Как два хищника, они очертили каждый свою территорию охоты. Впрочем, обязанности секретаря, принятые еще до замужества, Анна выполняла безукоризненно. Когда на Леонида находило вдохновение, могла сидеть за машинкой восемь часов кряду. Только летали по клавишам неутомимые пальцы, только позвякивала ездящая взад и вперед каретка... Леонид как-то сказал, что она сама как машинка: будто не слышит того, что печатает. Она в недоумении пожала плечами. Непонятно, хвалил он ее или упрекал. Плакать над книгами мужа ей и в самом деле в голову не приходило, зато страницы выходили чистые, почти без помарок.
