Иногда мы, впрочем, теряли бдительность и забирались на «вражескую территорию» — в «Академгородок», или так называемое Нижнее Комарово, где обитала научная элита Ленинграда и страны. Дети и внуки академиков, поселившихся в подаренных Сталиным дачах сразу же после войны, смотрели на нас — жителей Комарово Верхнего — как на выскочек. Однажды мы выбрали местечко у забора какой-то академической дачи. Разбуженный хриплым Грининым «Ах, койвшен, койвшен папиросен!» хозяин дачи, прославленный исследователь Арктики Герой Социалистического Труда академик Трёшников, оглашая окрестности нецензурными проклятиями, долго гнался за нами по Большому проспекту с лопатой в руке...
Многие известные писатели подолгу жили у нас в «собачьей конуре», работая с отцом над сценариями к его фильмам. Среди них один из зачинателей «лейтенантской прозы», писатель-фронтовик, тяжело раненный под Запорожьем Григорий Яковлевич Бакланов. Он и в мирной жизни сохранял многие окопные привычки. Например, брился трофейной опасной бритвой, оттачивая ее на офицерском кожаном ремне, прибитом к сосне. Меня, норовившего в ту пору (задолго до битлов!) отпустить длинные волосы, Григорий Яковлевич безжалостно и криво стриг маникюрными ножничками, которые ему для этой цели предоставляла мама. Писатель-сентименталист так бы описал эту экзекуцию: «Малыш послушно склонил головку, отдав себя в сильные руки фронтового брадобрея, и только беззвучные слезы увлажнили его младенческие щеки...»
Особо выделяется в этом «литературном» ряду Павел Нилин, автор знаменитой повести «Жестокость». В быту человек в высшей степени неприхотливый, Павел Филиппович обладал своеобразным чувством юмора и был автором многих весьма острых словесных эскапад. Он носил брюки на подтяжках и при этом туго стягивал их ремнем. («На всякий пожарный случай!» — хитро подмигивал Нилин.) Перед обедом, сидя за столом, тщательно протирал вилку и ложку углом скатерти, а на изумленный вопрос мамы отвечал, что, проживая в Москве, привык обедать в шоферской столовой, где «сами понимаете...»
В середине семидесятых отец экранизировал замечательный рассказ Нилина «Дурь» — фильм назывался «Единственная...». Автора привезли на экскурсию в павильон «Ленфильма» — снимался постельный эпизод с Прокловой и Золотухиным. От избытка впечатлений Павлу Филипповичу стало нехорошо, и он, недолго думая, улегся в «игровую» кровать. На настойчивые предложения позвать врача Нилин вежливо отказывался: «Спасибо, я здесь полежу. Мне очень удобно». Съемки были вынуждены остановить...
