С Луковым, которого отец считал очень талантливым режиссером, было связано много трагикомических историй. Расскажу одну...
Леонид Давидович, мужчина крупный и любвеобильный, имел привычку заводить романы со снимавшимися у него актрисами. И вот приезжает отец в очередной раз в Москву, как всегда останавливается в «Национале». Звонит Луков — приглашает вместе пообедать. Вместо десерта Луков, как обычно, заказывает тарелку макарон по-флотски, чтобы хоть как-то заполнить свою ненасытную утробу, и начинает: «Иосиф, ты имеешь такое влияние на «Ленфильме», поспособствуй, чтобы они чаще снимали NN (следует фамилия очередной фаворитки)».
Отец согласно кивает и, конечно, тут же забывает о луковской просьбе. Проходит год. Папа по каким-то делам опять оказывается в Москве. Покончив с макаронами, Луков начинает умоляюще: «Иосиф, ты имеешь такое влияние на «Ленфильме»! Сделай так, чтобы эту шалаву NN никто никогда не снимал!» Смешной был и по-своему трогательный человек!.. Как-то Луков присутствовал на отцовских актерских пробах. Не выдержав, он нагнулся к папиному уху и прошептал: «Иосиф! Я что-то не могу понять твой творческий метод. Как ты выбираешь актрис? Я, например, смотрю только на их ножки!»
В последние годы чаще других у нас на даче бывали Леша Герман — сын Юрия Павловича — с женой Светой Кармалитой и Илья Авербах. Но мне почему-то ярче других запомнились гости из иной эпохи — первых лет нашей комаровской жизни.
После смерти отца я решительно сломал нашу утлую трехкомнатную дачку, которая верой и правдой служила моей семье гостеприимным островком едва ли не полвека, и построил новый дом. Ушла эпоха, ушли люди, ее олицетворявшие. Начиналось новое время, надо было строить новую жизнь. Сейчас, бродя по пустынным, словно вымершим комаровским улицам, печально сознаю банальную истину: безжалостное время, как волна с прибрежного песка, слизало даже воспоминание об ушедшей эпохе...