Ни минуты не сомневаюсь, что Ари — мой внук. Об этом я постоянно писала Алену. Он никогда не отвечал мне лично, лишь один раз передал через адвоката свою просьбу, даже требование — «не подпускать к себе этого ребенка и не предпринимать никаких действий, связанных с ним».
Бабушка всегда очень жалела Нико — говорила, что она была хрупкая, чистая и очень наивная девушка, сполна получившая за свою безнадежную любовь к Алену. Встреча с ним принесла ей боль, стала драмой всей ее жизни. Думаю, бабушка ощущала свою вину и за то, что не смогла дать достойное воспитание сыну. Ведь в свое время из-за личных проблем и развода с мужем ей пришлось отослать Алена чужим людям. И теперь появился я, как второй шанс, как возможность переиграть прошлое, переписать историю набело. Поэтому она так нежно и самозабвенно любила меня…
— …и поэтому все это так бесило Делона.
— Ну еще бы! Я ведь рос в его доме, спал в его постели, точнее, в той самой постели, в которой он, по уверениям членов семьи, был зачат. Жил в его комнате, ходил по магазину подарков Edith Cadeaux, которым владела его бабушка и куда толпой ходил весь городок, чтобы поглазеть на маму Алена Делона. Я как бы влез в его пространство, и он категорически хотел меня оттуда изгнать. Так было всегда. Есть такое французское выражение «enfant du placard» — ребенок из шкафа, постыдный ребенок, ребенок, которого стесняются и прячут. Это было сказано про меня. Я был для него таким вот секретным ребенком из шкафа. До сих пор не могу понять: что постыдного в том, что вы любили женщину и она родила от вас ребенка? Кто мне объяснит?
Детство мое проходило в двух разных мирах. Тихо и спокойно — у бабушки, в провинциальной Франции, и безумно, волшебно — у мамы. В Америке, в Германии, в Англии, в ставшей мне родной Франции, где мама много снималась в кино, у Филиппа Гарреля. В те редкие периоды, когда у нее было время, она не сидела со мной на одном месте — продолжала работать, репетировать, выступать, всюду возила меня с собой. Я рос среди очень странных личностей: экстравагантный Уорхол, застенчивый Леонард Коэн... Смутно помню их лица, голоса, жесты.
