Жили мы в Лесном, это до сих пор закрытый город. В советское время попасть туда считалось удачей. Город обеспечивали лучше столицы — в магазинах всегда были икра, бананы, мандарины... Поэтому когда мама и папа после института получили направление в Лесной, они были счастливы. Мои родители к закрытости и секретности имели самое прямое отношение. Папа, даже после того как уволился с должности, 5 лет не мог выезжать за границу. Родители по сей день живут в Лесном. Даже после того как я и сестры окончательно осели в Москве, они не захотели к нам присоединиться — у них там свой круг общения, друзья, родственники, старенькие папины родители.
Я же, несмотря на генетику и атмосферу нашего городка, передового и наукоемкого, всегда больше тянулась к творчеству. С 5 лет танцевала русские народные танцы, потом, когда танцев стало маловато, записалась в драмкружок.
Очень мне там нравилось. Каникулы напролет работала на всех новогодних елках. Когда другие дети валялись дома с кульком конфет, я неслась играть в спектаклях. Играла Снегурочек, лисичек, гномиков, а как-то мне даже доверили характерную роль Страхолюда — я сидела на дереве и пугала детей. То был мой звездный час — дети пищали, как мышки, от одного вида моих закрашенных темным гримом зубов и дикого парика! Вызывая у зрителей настоящие эмоции, я чувствовала себя практически профессионалом.
А однажды испытала то, что испытывают многие профессиональные актеры после «вчерашнего». Ужасно люблю коньки. Каждую зиму в Лесном заливают огромный каток, на котором вечерами полгорода собирается. И вот елки елками, а кататься-то хочется!
Перед премьерой сказки, где я, на минуточку, Снегурочка, мы с ребятами играем в догонялки на катке, кто-то за мной гонится, я удираю… Упала просто плашмя! В области глаза у меня моментально надулась, как в мультике, шишка, которая, несмотря на приложенный снежок, начинает мигрировать по лицу... К утру его добрую половину закрывал фиолетовый фингал, глаз заплыл. Когда я пришла в театр, смеялись все, кто меня встречал. Снегурочка с «фонарем» — редкое эстетическое зрелище. Замазали фиолет гримом, и со сцены вроде бы было ничего не заметно, но потом надо выходить к елке, водить с детками хороводы… И там одна мамочка, глядя на меня, все-таки не выдержала: «Какая у нас сегодня Снегурочка интересная!», засмеялась.
В Верхней Туре у бабушки я впервые влюбилась.
Вася жил этажом выше, заходил за мной, мы брали ракетки и играли в бесконечный бадминтон. Все девочки мне завидовали. Лета три играли. Держали ракетки, пока второй завязывал шнурки, подавали воланчики… Нежные детские чувства. Встречались мы только во время летних каникул. А однажды я столкнулась с ним в своем Лесном (оказалось, их семья перебралась туда). Переполошилась, покраснела, как обычно подростки делают, и прошмыгнула мимо, вроде как не видела. Вася, точно так же краснея-бледнея, сделал вид, что не заметил меня. Потом оказалось, что это была наша последняя встреча. Спустя полгода Вася погиб. Причем так все странно сложилось… На Урале много энцефалитных клещей. Васю укусили, он сильно заболел, ослаб, лежал дома. И надо же было, чтоб в это время в квартиру забрался вор! Мне рассказывали, Васька, еле держась на ногах, пытался его как-то остановить, но тот просто оттолкнул мальчишку.
В общем, Вася неудачно упал и разбил голову... Я долго не верила в то, что произошло, что такой трагедией закончилась моя любовь. Плакала. Сейчас, по прошествии многих лет, лицо Васи почти стерлось из памяти, остался только солнечный силуэт угловатого мальчика через дешевую ракетку, и до сих пор ставлю за упокой его души свечки.
К последним классам школы встал вопрос о моем дальнейшем образовании. В Лесном только филиал МИФИ, а делать из меня физика-ядерщика рискнул бы только враг человечества. Диагноз: гуманитарий абсолютный. Даже после жесткого маминого отбоя я не могла расстаться с книжкой и читала с фонариком под одеялом. Пыталась, конечно, поныть — вот бы мне в актрисы, но семья, испокон веков состоявшая из людей, имевших отношение исключительно к точным наукам, отказывалась понимать актерскую профессию.
Склонность к языкам у меня была всегда, и мама, как и все, не разделявшая моих восторгов по части театра, наняла репетиторов. Один из них очень хвалил факультет иностранных языков Нижегородского университета, туда-то я и поступила. Родители отпустили в другой город легко. Во-первых, они и сами когда-то уезжали из родных мест, чтобы учиться. Во-вторых, пребывая в нашем «законсервированном» Лесном, не очень понимали, насколько опасной в 90-е стала страна. Особенно для юной девушки.
Сейчас, когда оглядываюсь на то время, самой за себя страшно становится... Однажды в Нижнем села в такси и очень скоро поняла, что везут меня куда-то совсем не туда.
