А потом вермахт прорвал фронт, обошел французские укрепления, и Париж обратился в бегство — все, кто мог, бросились к португальской и испанской границам. Городом овладел великий страх, люди думали, что, войдя в Париж, немцы начнут убивать и грабить. У нее были свои причины бояться: однажды она приехала к родным в Италию, и ее захотел принять правивший страной фашистский вождь Муссолини. Она отказалась от визита к дуче, а вернувшись в Париж, с удовольствием пересказывала анекдоты, которые привезла из Рима: коротышка-де занимается любовью со своей подругой Клареттой Петаччи в сапогах и форменной фашистской шапочке, иначе у него ничего не получается, а во время длинных, многочасовых выступлений впадает в эротическое возбуждение. Что-то из этого попало в газеты, и Муссолини разозлился: в начале войны французская контрразведка выяснила, что одна из манекенщиц бутика Скиапарелли была итальянской шпионкой и следила за ней.
Муссолини тоже объявил войну погибающей Франции, бог весть что может прийти ему в голову после победы — и Эльза бежала из Парижа на автомобиле друзей, взяв с собой сумочку с драгоценностями да зашитые в шляпку деньги. Огромный «кадиллак» медленно тащился вперед, вокруг было месиво из крестьянских телег, велосипедов, дорогих лимузинов и допотопных колымаг — у машин то и дело закипали радиаторы, те, которые больше не могли ехать, оттаскивали к обочине. Страна снялась с места и двинулась неведомо куда: в их автомобиле ехал молодой человек, сын подруги Эльзы, — мать-американка хотела увезти его из Франции, а отец, французский граф, не желал отпускать. Мальчика надо было спрятать в машине и провезти через границу…
Мир рушился на глазах, а у нее почему-то вертелись в памяти слова старой цыганки: с прошлым все понятно, покойный муж цепко держит ее и с того света, рядом с ней никогда не появится постоянный мужчина… Но что ей останется, если мир катится ко всем чертям и то, чем она занимается, больше никому не нужно?
Над дорогой проносились «Мессершмитты», и люди бросались в канавы и под машины, но немцы не стреляли. У них кончилась еда, а в пути ее нельзя было купить ни за какие деньги — до границы они доползли чудом, еле живыми. На пограничном пункте юного графа поджидала тетушка, собиравшаяся вернуть его домой, но мальчика удалось спрятать: Эльза села ему на колени, закрыла его своими пышными юбками и манто, и пограничники ничего не заметили. В Испании они остановились в гостинице при казино, битком набитой беженцами, кокотками и шпионами всех мастей: за номер пришлось заплатить бешеные деньги, в постели Эльза прижимала к груди сумочку с драгоценностями. Она не знала, что будет с ней и с ее Домом моды, как она переберется в США и не депортируют ли ее испанцы во Францию, а то и в Италию. Думала она и об ужасном конце, который цыганка посулила одной из ее несуществующих внучек…
Впереди были эмиграция, жизнь в Америке, лекции, благотворительность — к работе в своем Доме моды она вернется только после освобождения Парижа. И самое страшное будет в том, что в изменившемся после войны мире ее искусство окажется ненужным, восторжествуют минимализм и лаконичность ее соперницы Коко Шанель. В начале пятидесятых ее Дом моды начнет приносить убытки, в 1954-м закроется, а Эльза проживет до 1973 года, понемногу превращаясь в памятник навсегда ушедшей эпохе и самой себе. Ее радостью были внучки, актриса и манекенщица Мариса Беренсон, игравшая у Висконти, Фосса и Кубрика, и Берри Беренсон, фотомодель, актриса и талантливый фотограф, снимавший для Life, Glamour, Vogue и Newsweek. 11 сентября 2001 года Берри окажется в самолете, который исламские террористы направят на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке... Ее настигла «огненная смерть», как и предсказала однажды старуха...
