Стрельба по окнам его дома — это так, первое нежное предупреждение, как заявил сам Коломбо. Мол, его ребята стреляют без промаха, и раз велено было никого не убивать — все остались целы, но это до поры до времени.
И жизнь в одночасье изменилась. Дом обнесли бетонным забором и колючей проволокой, Пьюзо нанял личную охрану, у него развилась мания преследования. Теперь он боялся выходить из дому, и любая вылазка стала для него мучением. У Эрики тоже наблюдалось паническое расстройство: она сильно похудела, осунулась. Всякий раз, когда Марио пытался заговорить с женой, она делала большие глаза и спрашивала, ну зачем он это сделал?
Видимо, речь шла о написании злосчастного романа.
Тем временем книгой Пьюзо заинтересовались в Голливуде и принялись искать режиссера, который сумел бы ее экранизировать. В конце концов остановились на 32-летнем Фрэнсисе Форде Копполе, тоже итальянце американского происхождения, который был в восторге от «Крестного отца». Марио предложили вместе с режиссером участвовать в написании сценария; но, встретившись с Копполой с глазу на глаз в симпатичном итальянском ресторанчике при двух телохранителях, сидевших за соседним столиком и не спускавших с них глаз, Марио глухо признался:
— Я бы очень хотел, но боюсь.
— Разве бесстрашного Дона Корлеоне вы писали не с себя?— пошутил Коппола, глядя на смешную толстую фигуру автора, больше похожего на постаревшего Карлсона, чем на Крестного отца.
— Боже избави! — восликнул Марио, наматывая на вилку свои любимые спагетти.
— Бросьте, Марио, на нашей стороне закон.
Однако сценарист из Пьюзо оказался никудышный, Коппола безжалостно перечеркивал все диалоги Марио.
— Оставьте эти попытки, старина. Вы же писатель, вот и оставайтесь им.
Однако Пьюзо это задело за живое. Что они собираются делать с его детищем?
Нет, он, конечно, трус и презирает себя за это, и все-таки… Пьюзо позвонил на студию «Парамаунт», прямо директору с непроизносимой фамилией.
— Кто я такой? Я автор «Крестного отца», — пытаясь придать дрожавшему голосу как можно больше уверенности, произнес Пьюзо. Для храбрости он держал наготове сигарету и даже выпил сто граммов коньяка — вдруг разговор не склеится, а он рохля, настаивать ему трудно. Пьюзо поинтересовался, кто же будет играть Дона Корлеоне, и услышал в ответ, что выбор большой, среди кандидатов Лоуренс Оливье, Энтони Куин, Карло Понти, Дэнни Томас… Сложив в кармане дулю, Марио прохрипел в трубку:
— Марлон Брандо, больше никто!
— Забудьте. Это невозможно.
— Я отбираю у вас права! — рявкнул Пьюзо и, швырнув трубку, грузно рухнул в кресло.
Марлон Брандо был его любимым актером, больше никого он не желал видеть в роли Корлеоне. Точка! К Пьюзо теперь стали наезжать делегации голливудских боссов. Смотрели на маленького, толстого, добродушного с виду человечка и не ожидали наткнуться на неприступную стену. Марио для себя решил: если отстоит Брандо, это существенно повысит его самооценку. Ему вежливо объясняли, что Брандо — дебошир, алкоголик, наркоман, что он сорвет съемки, провалит проект. Марио жевал неизменную сигарету и стоял на своем. Ему вообще никакой фильм не нужен, денег у него вполне достаточно.
В результате студия учетверила стоимость его авторских прав, и теперь на эти деньги он мог бы приобрети по особняку себе, жене и каждому из пятерых детей. Возможно, еще и на покупку острова хватит... Вот только зачем? Ему и в этом доме слишком просторно. Эрике, привыкшей к тесноте, тоже неуютно, ей все хочется забиться в самую маленькую комнату с узеньким окошком, где теперь живет кухарка.
Вероятно, это была самая большая победа Пьюзо в жизни — то, что он отстоял-таки Брандо. Студия выкинула невозможный фортель в адрес актера подобного уровня, потребовав сделать пробы. Пьюзо поехал к Марлону вместе с Копполой, чтобы уговорить его не посылать их с порога ко всем чертям. И Пьюзо с Брандо отлично спелись, их дружба длилась до последнего дня жизни Пьюзо.
Как ни странно, «Парамаунту» удалось договориться с неугомонным Джо Коломбо, чтобы он и его «Лига» оставили фильм и книгу в покое.