Лас-Вегас. Роскошный мраморный туалет в игорном доме «Фламинго» с подсветкой, фонтанчиками и узорами, выложенными из полудрагоценных камней, мог бы стать украшением особняка какого-нибудь восточного паши. Впрочем, в середине 60-х, как и по сей день, сюда мог войти любой простой смертный и спокойно наслаждаться невиданными удобствами...
Марио Пьюзо именно так и делал, прикидывая, что, пожалуй, его нью-йоркская квартира, где они ютятся всемером, трижды уместилась бы в зале с золотыми умывальниками. Что делать, если жизнь не задалась. Остается ловить птицу счастья голыми руками, мотаясь по подобным заведениям.
Из соседней кабинки до слуха Пьюзо донесся глуховатый голос:
— Не хочешь ли ты сказать, что этот человек работает на семью Орано?
Ему ответил возмущенный баритон:
— Около пятнадцати лет назад группа людей хотела прибрать к рукам контору моего отца по импорту масла. Они пытались убить его, и это им почти удалось. В течение двух недель эта сволочь Антонио Крази убил шестерых, положив конец той самой войне за оливковое масло.
Пьюзо навострил уши: неужели он оказался свидетелем разговора парочки гангстеров? Говорят, их тут, в Лас-Вегасе, пруд пруди; но как они его не заметили, почему ведут себя столь неосторожно?
— У моего человека имеются связи в Турции, сырье он переправляет в Сицилию, с этим нет проблем.
Миллион долларов на дереве не растет.
Неизвестные покинули впечатляющий туалет минут через семь-восемь, а сам Пьюзо, повергнутый в ужас, просидел там еще, наверное, не менее часа, опасаясь, что вдруг снаружи те двое заметят, что кто-то подслушал их разговор, и его ухлопают как свидетеля. Выбравшись на волю, он еще долго озирался, усматривая опасность в каждом проходящем мимо мужчине, взгляд любого казался ему подозрительно ощупывающим его приземистую рыхлую фигуру. Желание возвратиться в игорный зал совершенно испарилось, вместо этого Пьюзо потащился в свой отельный номер, размером чуть больше кабинки поразившего его воображение туалета.
Плеснув себе пивка, припасенного в холодильнике, Пьюзо закурил, вернее, по своему обыкновению, начал жевать сигарету, бездумно глядя в окно на кусок неба такой безупречной синевы, словно это была театральная декорация. Надо податься в гангстеры, пока не поздно, сдаться с потрохами этим уверенным ребятам и уж по крайней мере вести насыщенную жизнь. Судя по всему, они итальянцы, но ведь и он, Марио Пьюзо, тоже итальянец, хотя и родился в Штатах. Но что, собственно, у него осталось итальянского, кроме неуемной страсти к спагетти болоньезе, которые когда-то бесподобно готовила матушка, а теперь менее успешно силится повторить его жена?
Он неудачливый 45-летний писатель, его второй и пока последний роман «Счастливая странница», опубликованный полтора года назад, в 1965-м, с треском провалился, принес шиш с маслом, очередную порцию раздражения жены и приступ самоедства: мол, я бездарное ничтожество и все в таком духе. Зато, как настоящий итальянец, он произвел на свет пятерых детей, и всю эту ораву надо кормить. Кто бы знал, как осточертели эти вечные мысли о деньгах, долгах, кредиторах — он должен кругом, всем и каждому, 20 тысяч долларов одним только банкам, да от этого свихнуться можно!
Через час расплывшаяся фигура Пьюзо в кожаной куртке, которая уже давно не сходилась на его «пивном» брюхе, маячила возле рулеточного стола в гигантском игорном зале, где толпились сотни перевозбужденных людей и воздух был так наэлектризован эмоциями, что трудно дышать.