Саша не разрешал мне видеться даже с замужними подругами, что уж говорить о свободных? И я перестала сообщать о том, что собираюсь с кем-то встретиться: из дома уезжала тайно от мужа и иногда принимала у себя гостей, стараясь потом замести следы их короткого пребывания. Саша не мог понять, что у жены могут быть свои банальные потребности. И теперь ставит мне это в вину: мол, в его отсутствие у меня собирались компании и якобы мы там что-то употребляли… Чему нет никаких доказательств!
Когда Саша все-таки узнавал, что я с кем-то виделась, это вызывало у него приступ негодования. Кержаков сдерживать свой гнев не привык. Он мог кричать, швыряться предметами… Однажды в сердцах так зафутболил пяткой о гипсокартонную стенку, что проломил в ней дырку.
Только через два дня признался, что на ногу ступить не может. Я тоже эмоциональный человек — в ответ вспыхивала как спичка. Но когда поняла, что перечить небезопасно для здоровья, стала уходить от конфликтов в другую комнату, а то и вообще из дома. Ведь со временем выяснилось, что Саша может быть столь агрессивен не только со стенкой...
— А правдива ли история о том, что после очередной ссоры с мужем вы с травмой угодили в больницу?
— И Саша тогда сам отвез меня к врачу, сидел рядом, пока на мою рану накладывали швы… А после операции остался со мной в палате и полночи клялся в своих чувствах… И так всегда — он быстро взрывался, быстро гас.
Но какие бы границы в своей ярости муж ни перешел, я всегда прощала Сашу. Мне не приходило в голову пригрозить ему милицией, как делают иные жены, чтобы их мужьям в следующий раз неповадно было. И сейчас я очень жалею, что не решилась на это. В медицинских картах — только сухие диагнозы, а что к ним привело, никого не интересует. И чем теперь мне крыть его нелепые обвинения? Имей я на руках какие-то бумаги, не пришлось бы сейчас оправдываться. Да и Кержаков, наверное, осторожнее выступал бы с заявлениями!
— Вы говорите о публичных упреках Александра в том, что не кормили ребенка? Эти две ситуации связаны?
— Да, у меня тогда был разрыв грудной мышцы — это случилось как раз накануне беременности.
Поэтому нельзя было кормить сына грудью по медицинским показаниям. «Швы могут разойтись», — предупредил врач.
Теперь же я не только не могу, но и не хочу жаловаться на мужа во всех подробностях, чтобы люди обо мне говорили: «Почему сразу не ушла, как только поняла, что живет с тираном?» Но сколько на свете женщин, которые, к примеру, терпят побои, а за мужей все равно держатся! И дело даже не в том, что «бьет — значит любит». Просто любишь сама, еще живешь воспоминаниями о первых днях романа и не можешь осознать, что человек оказался совсем не таким, каким ты его себе представляла. Каждый раз взвешиваешь все плохое и хорошее, уговаривая себя еще потерпеть. А глубоко в душе надеешься, что это рано или поздно закончится, он перебесится...
Только люди не меняются... И я уже боялась лишний раз сказать что-то не то… А Саша все равно находил, из-за чего на меня сорваться! Просто Кержакову периодически надо было выпустить пар. Саша обычно после незабитого гола страдать в одиночестве не собирался — всем вокруг настроение портил.
В окончательный и бесповоротный ад наша жизнь превратилась, когда в нее неожиданно вошел некий «друг семьи». Обычно Саша настороженно относится к людям, но этот товарищ смог полностью завладеть его доверием и, как спрут, запустил щупальца во все сферы нашей жизни. Саша даже настоял, чтобы этот человек стал крестным отцом нашего сына!
