Он все пережил бы: пусть видят в нем странного чудика, клоуна, просто тупого или занудного старикана, но только не немощного инвалида. Однажды старшие девочки вернулись из школы с расстроенными мордашками. За обедом не поднимали глаз. Первой не выдержала Скайлер:
— Папа, а это правда, что ты очень болен? Сегодня учительница истории спросила, как твое здоровье…
Майкл растерялся. На выручку пришла Трейси.
— Какие глупости, — улыбнулась она. — Ваш папа просто не такой, как все остальные папы. Он… особенный. И давайте больше не будем говорить об этом.
Так в семье раз и навсегда закрыли тему болезни Майкла.
В остальном он был самым обычным отцом: по-тихому баловал девочек — разрешал им то, что категорически запрещала Трейси, например, много фастфуда и косметики. Когда Сэм заявил, что собирается завести интрижку с Тейлор Свифт, — эта девчонка строила ему глазки на какой-то вечеринке, он всыпал сыну по полной. Да на этой шлюшке пробу негде ставить, только и делает, что кочует из одной койки в другую! Парень послушался. Опасность в образе роковой красотки Свифт пронеслась мимо.
В общем, Фокс искренне думал, что все самое страшное с ним уже произошло, но после той поездки в Париж с детьми и Трейси он начал думать иначе…
Они провели на берегах Сены почти десять дней. Обратный билет взяли на вторник 25 июля. Но в последнюю минуту Трейси взбунтовалась: а как же Сакре-Кер на Монмартре?
Они не успели взглянуть! С некоторым недовольством — а он уже, признаться, порядком подустал от экскурсий, — Майкл поменял билеты на среду. Во вторник с утра жена и дети отправились в Сакре-Кер — черт бы побрал эту церковь! — а Майкл остался в номере. Да и чувствовал он себя неважно, честно говоря. По телевизору начались новости, которые были прерваны срочным сообщением: только что в пригороде Парижа разбился самолет компании Air France, совершавший рейс по маршруту Париж—Нью-Йорк. Погибли сто девять человек…
Когда Майкл осознал, что это тот самый рейс, которым они собирались лететь домой, он… просто заплакал. Все эти годы он не разрешал себе ныть: даже когда судороги сводили руки и ноги, даже когда врачи-садисты иголками пронзали ему мозг.
Даже в тот день, когда он узнал свой ужасный диагноз, Майкл не проронил ни единой слезы. Но оказалось, что хуже Паркинсона могла быть вот такая смерть — спустя несколько минут после взлета вместе с любимой Трейси и детьми…
Его первая автобиографическая книга называлась «Счастливчик». Ну, писал, конечно, не он: Фокс уже и автографы не мог давать, он диктовал. Приставленная издательством редакторша умоляла изменить название: мол, опрометчиво, нескромно, самонадеянно и в контексте того, что с ним произошло и происходит, может оттолкнуть читателей. Но Майкл плевал на ее доводы. Стоит ли говорить, что его книга стала бестселлером.
Ему приходилось жить — тяжело и, наверное, довольно однообразно.
Бывали дни, когда он чувствовал себя сносно, бывали совсем плохие, но он дрейфовал по этой жизни, словно полярник на льдине, — и, слава богу, пока не утонул.
Когда на пороге появился продюсер Сэм Лейборн с идеей шоу о человеке, который, несмотря на болезнь Паркинсона, возвращается к работе — на новостной канал, Майкл растерялся. Ну да, он снова начал сниматься, но все по мелочи. Пара-тройка смен — и сразу домой, в свою берлогу. А здесь совсем другое дело. И потом — слишком про него. К тому же съемки потребуют напряжения всех сил, а их у него, если честно, осталось не так много… Но в борьбу за право показать программу с Фоксом в главной роли вступили все ведущие американские каналы: ему звонили представители Fox, СВS, NBС.
Да, Майкла Фокса помнили. Его до сих пор любили — те подростки, обожавшие шустрого, неунывающего Марти МакФлая, стали папами и мамами, но не забыли его красной дутой куртки и фирменной ухмылки.
