Два раза не могла выйти из наркоза — меня из него выбивали. С трудом выжила, когда рожала дочку… Понимаю, что нельзя винить во всех грехах бывшего мужа, и всегда гнала от себя эти мысли. Но с тех пор, как веду программу «Битва экстрасенсов», узнала чуть больше рядового обывателя о том, как такой наговор может сработать. Я не обращалась за консультацией — мне четко сказали: «На тебе приворот на смерть». И скорее всего со стороны его деревенской родни. Мы часто бывали в селе, где у бывшей свекрови жили три сестры… Когда поехали на одно из испытаний для «Битвы экстрасенсов», медиум говорит: «За вами стоят две женщины, что-то вам пытаются сказать. Они отбивают все удары». И я всегда чувствовала, что эти два ангела-хранителя — мои мама и бабушка.
— А как складывались ваши новые отношения?
— Ушла я из квартиры мужа в общежитие ВГИКа, где жил тот самый режиссер, у которого снималась в «Потрясении», все оставив бывшему. Знакомые удивлялись: «Люди из-за квартир травят друг друга, а ты…» Но это точно не мой вариант. Зато я наслаждалась обретенной свободой! Ровно до того момента, пока не столкнулась с большим русским праздником под названием «запой».
Выходим как-то со студии, где писали музыку к фильму, Никита говорит: «Пойду в киоск за сигаретами». Возвращается с таким амбре... «Почему от тебя пахнет алкоголем?» — интересуюсь. «Знаешь, у продавца сын родился! — придумывает на ходу Никита. — Не мог не выпить!» Но на этом уже не останавливается — под разными предлогами выходит из дома за добавкой. Поначалу мне было даже интересно наблюдать за странными метаморфозами: человек пьет, пьет, потом ему мерещатся ведьмы, инопланетяне, в итоге — падает со стула и начинает помирать.
Со всеми вытекающими последствиями… Первый раз я бросилась на улицу, случайно поймала на шоссе «скорую помощь». Напугала врача воплем: «Что делать? Человек умирает!» Его откачали, а меня снабдили схемой дальнейшего лечения: «Эту ампулу — в чай, эту — в еду…» — «А он не отравится?» Я даже втянулась в такую игру, у меня появилась знакомая бригада врачей, которым сигналила при случае: «Началось!» Как говорил Петр Первый: «Напился до великого изумления». А стоило Никите протрезветь — милейший, аккуратнейший человек, все разложено по полочкам, всегда в чистой, наглаженной рубашке, утром сварит кашу, пользуется салфеткой, разговоры о высоком… Красота! Мне иногда казалось: а не подменяли ли его? Настолько была велика разница.
Где-то через год мне стало ясно: нет, я не жена декабриста… Бог троицу любит: четвертый запой не потяну. «Заканчиваем, — говорю, — эти эксперименты со здоровьем. Дальше уже без меня...» На что опять слышу: «Да будь ты проклята!» Как же, думаю, вы неоригинальны!
Большинство моих романов были служебные — издержки профессии. Любая женщина должна нравиться, а уж если в актрису никто не влюбляется — нонсенс!
— С нынешним мужем тоже все начиналось как служебный роман?
— С Александром Яцко у нас закрутилось на репетициях спектакля «Внезапно прошлым летом»: он играл врача психбольницы, а я — пациентку, которой должны делать лоботомию. А что? Мы оба никогда не были романтиками!
И даже в этом пазл сошелся!
Тогда что-то в голове у Яцко щелкнуло, и он игриво поинтересовался: «Валюшкина, а что ты ко мне в гости не приходишь?» Потом я сама набрала его номер: «Ты меня в гости приглашал? Так сейчас приеду!» Посмотрели телевизор, выпили вина… И на этом наш романтический вечер закончился. Потом смеялись: такие истории видели только в кино. Но это стало официальным началом романа, за которым потом следил весь театр...
До меня Яцко женат не был и довольно быстро сделал мне предложение: наверное, просто созрел, хотел узнать — как там, в браке? Женились мы прозаично: вернулись с гастролей из Риги — и с поезда сразу в загс. Прямо в джинсах. Не было ни платья, ни красивых ухаживаний. Но после всего, через что мы с мужем с тех пор прошли, я поняла: не это главное…
— Имеете в виду то, как нелегко вам достались дети?
— На эту тему вспоминается случай: Ира Муравьева, играя Грушеньку в «Братьях Карамазовых», во время антракта бежала в гримерку и звонила домой.
