А критики даже не удосужились обратить внимание на актерскую игру, ограничившись ушатами помоев на головы режиссера и драматурга.
Теперь уже даже сестра Сильвия, главная союзница Эли, начала заводить разговоры о том, что брату, возможно, стоит попробовать себя в чем-то другом — пока еще не поздно.
— Уже поздно, Сильвия, — качал головой Эли. — Уже очень давно поздно.
Несколько лет он перебивался небольшими эпизодами в случайных спектаклях. А в 1951 году знаменитый Теннесси Уильямс написал «Татуированную розу». Вообще-то он писал ее специально для Анны Маньяни, но итальянская дива в последний момент отказалась играть на Бродвее.
Постановку закрыли, расстроенный драматург впал в меланхолию, и судьба пьесы словно бы «зависла». В итоге «Татуированная роза» досталась сравнительно небольшому и скорее экспериментальному театру, который решил пойти совсем другим путем и доверил главные роли совсем неизвестным актерам. Играть Серафину пригласили Морин Стэплтон — очаровательную, уже «засветившуюся» на Бродвее, но все же пока скорее многообещающую, чем состоявшуюся актрису. За Эли Уоллаха похлопотали однокашники по Neighborhood Playhouse, ставшие влиятельными в театральном мире персонами. Впрочем, на роль итальянца Альваро он и впрямь подходил идеально (спасибо друзьям детства!) и с первого же прослушивания покорил и режиссера, и самого Уильямса. К тому же найти более неизвестного актера его возраста было вряд ли вообще возможно.
Полгода спустя Стэплтон и Уоллах получили за свои работы главную театральную премию «Тони».
Правда, театральным академикам не хватило духа отметить начинающих актеров за лучшее исполнение главных ролей: и Морин, и Эли получили призы как лучшие исполнители второго плана. Над очевидным абсурдом ситуации потешалась вся пресса — придумать более главные роли, чем Альваро и Серафина в «Татуированной розе», было ну совершенно невозможно. Стэплтон в ярости ругалась на распорядителей «Тони» так, что Уоллаху живо вспоминались уже не друзья-итальянцы, а докеры из его детства. А сам Эли лишь горько усмехался, словно бы различая наперед за этой ценной, но такой нелепой наградой всю свою будущую актерскую судьбу.
Судьбу великого неудачника, которому суждено всю жизнь идти задворками чужой славы и, даже стоя на самой что ни на есть авансцене, все равно оставаться на втором плане.
Вскоре Эли Уоллах едва не дебютировал и в Голливуде. Его пригласили на роль в фильме «Отныне и во веки веков». И он совсем уже было согласился, но Теннесси Уильямс написал очередную пьесу. Отказать драматургу, благодаря которому он «вышел в люди», Эли никак не мог. В самый последний момент он порвал все договоренности со студией и вернулся в Нью-Йорк, чтобы взяться за репетиции пьесы Уильямса.
Роль в фильме «Отныне и во веки веков» досталась Фрэнку Синатре. Через год он получил за нее «Оскар», а спектакль по новой пьесе Уильямса был встречен публикой довольно прохладно...
Фильм «Отныне и во веки веков» вернул к жизни карьеру Синатры. Это была та самая роль, которой он якобы добился с помощью друзей-мафиози, до смерти запугавших продюсера (эпизод с отрезанной конской головой в постели из первого «Крестного отца» — именно об этом). Жутковатая легенда не имела к действительности никакого отношения: роль досталась Синатре случайно, просто потому, что нужна была срочная замена Уоллаху.
Фрэнк Синатра, кстати, своего благодетеля не забыл. Каждый раз, выступая в Нью-Йорке, он приглашал Эли на концерты. Лучшие места в первом ряду, если пел в большом зале, и лучший столик у сцены, если выступал в клубах, были ему обеспечены. И несколько раз в перерыве между песнями певец начинал: «А сейчас я хотел бы поблагодарить одного человека… Если бы не он, я, наверное, не стоял бы сейчас на этой сцене.
