Господи, неужели его мечта осуществится?! Филиппа захлестнул восторг, и, раскинув руки, он бросился к самому краю башни. Внизу раскинулась громада усыпанного крошечными огоньками Нью-Йорка, Манхэттен с такой высоты казался скромным островком, окруженным полосками темнеющей воды. Вон статуя Свободы, отсюда совсем малютка... Здание ООН. И звуки полицейских сирен, не затихающие ни днем, ни ночью. Эй, ребята, привет! Рассмотрите-ка меня оттуда, снизу, да еще в такой темноте! Филипп помахал городу рукой. Черт возьми, он француз, а так втюрился в этот сумасшедший город, такой же сумасшедший, как и он сам. Разве нормальные люди могут возвести такой лес, такую непролазную чащу небоскребов?
Мозги для этого должны быть немного набекрень, не то что у них в Европе — комфорт, скучища… И ветер тут неслабый, вон как завывает, может и сдуть, ведь они, считай, на небе.
На противоположной крыше Северной башни зашевелились темные силуэты. Отлично. Его ребята туда добрались и сейчас тоже примутся за дело. Вон Жан-Луи машет ему рукой.
Долго и упорно, чуть ли не полгода, Жан-Луи убеждал Филиппа бросить эту абсурдную затею, считал ее шуткой. Вот эта шутка сейчас и воплощается в жизнь. Все началось со стоматолога, вернее с его приемной, потому что к стоматологу в тот день Филипп так и не попал.
…Восемнадцатилетний лохматый парень, рыжий и конопатый, с задорно вздернутым носом от скуки взял лежавший на столе в приемной журнал, не зная, что прикоснулся к своей судьбе.
Это был 1968 год, дело происходило в Париже, где уже пару лет жил Филипп. В небольшой заметке Paris Match говорилось, что в Нью-Йорке началось грандиозное строительство — возводят здания Всемирного торгового центра, это будут два небоскреба-близнеца небывалой высоты — 110 этажей! Филиппа окончательно сразила информация о том, что небоскребы будут на целых сто метров выше гордости французов — Эйфелевой башни. Их вершины в самом деле будут парить в облаках — вот что совершенно невероятно! Вытащив из-за уха карандаш и как следует послюнявив его, Филипп зачем-то провел на картинке прямую линию, соединив вершины будущих башен. Улучив момент, когда посетители отвлеклись на вошедшую медсестру, Филипп ловко выдернул журнальную страницу со статьей и сунул в карман.
Зачем — он пока и сам не знал, но что-то зрело в его вихрастой голове, он это ясно чувствовал, и это что-то больше не даст ему покоя...
Его звали Филипп Пети, фамилия в переводе с французского означает — «малыш», маленький, с чем он всегда был в корне не согласен. Какой же он малыш, если всегда мечтал о великих вещах? Если презирает мамину юбку, авторитеты, учителей, скуку, конформизм, уют, прозябание и полагает, что жить стоит только ради чего-то большого и стоящего. Малышей не выгоняют из пяти школ, не отказываются выдать аттестат, потому что ученик демонстрирует упорное отвращение к академическим знаниям и в лицо всем пяти школьным директорам хладнокровно бросает, что не явится на экзамены, потому что у него есть дела поважнее.
Самое интересное, что в случае с Филиппом Пети все это правда, а не банальные отговорки отпетого лентяя. Более занятого мальчишку трудно себе представить. Ему было всего шесть, когда отец — бывший пилот и автор нескольких книг об авиации — подарил сыну сборник упражнений по магии и карточным фокусам. Это лишило Филиппа покоя и сна, он начал тренироваться по десять часов в день — потрясающая выносливость для непоседливого парня. Очень помогла разработанная им собственная система тренировок — он не изменит ей всю жизнь — начинать с самого трудного и двигаться к простому. Чтобы выполнить сложнейший фокус «исчезающая карта», необходимо научиться семи микродвижениям ладони и пальцев, описание каждого движения занимало страницу, а скрупулезная тренировка — целый месяц. Еще требуется предельная сосредоточенность, ни в коем случае нельзя отвлекаться, поэтому когда в подвале дома небольшого городка Немурс, где провел детство Филипп, показывалось разъяренное лицо отца, раздавался оглушительный вой сирены: парнишка придумал механическую жужжалку с омерзительным звуком, чтобы отпугивать непрошеных гостей.
