В первый раз меня позвали сниматься, когда мне было 34 года, в 1958-м: друг и поклонник Мильтиниса — режиссер Витаутас Жалакявичюс снимал фильм «Адам хочет быть человеком». Он пригласил и самого Мильтиниса. Фильм оказался неудачным, не стала исключением и моя роль — тут, конечно, постарался и зацикленный на красивых кадрах оператор.
Съемки проходили в Ялте. В 1958 году на литовцев там смотрели как на иностранцев: многие полагали, что Литва находится за границей. В гостинице «Ялта» официантами, судя по всему, работали стажеры из «органов» — душевные ребята, путавшиеся в столовых приборах и чуть ли не насильно потчевавшие нас не бог весть какого качества кушаньями. «Спасибо, я уже поел...» Не тут-то было, содержимое супницы мигом оказывается в моей тарелке: «Доешь до конца!»
Настоящих иностранцев в Ялте тогда не было, и начинающие гэбисты тренировались на литовцах.
Эти съемки запомнились мне и курьезным случаем, едва не обернувшимся для меня большим позором: по-литовски слово «женщина» начинается с буквы «м».
В туалете я, естественно, выбрал дверцу, на которой была другая буква, и пришел в страшную панику, услышав женские голоса. В своей кабинке я отсиживался добрых полчаса: боялся, что посетительницы примут меня за маньяка.
После «Адама» я думал, что меня никогда больше не позовут в кино, но через четыре года тот же Жалакявичюс пригласил сниматься в фильме «Хроника одного дня», и это тоже была неудача.
Потом я снялся в картине «Марш, марш, тра-та-та» — ее я смотрел в Паневежисе, и сидевшие передо мной девушки говорили, что я так кривляюсь на экране, что на моего героя нельзя смотреть без отвращения. В том же 1964 году Жалакявичюс позвал меня в свой фильм «Никто не хотел умирать» — и тот изменил мою судьбу.
Я снимался вместе с Вией Артмане, которая уже была знаменитостью. Вия взяла с собой шестимесячную дочку Кристину. Съемочная группа купила коляску, в день ее приезда ассистент режиссера покатил коляску к автобусной остановке. Все свободные минуты Вия качала или пеленала, а если снималась — этим занималась моя жена Она. Иногда возить коляску доверяли мне. Когда Вию спрашивали, зачем взяла девочку с собой, в ответ она только пожимала плечами: «Дома мои тети, но за ними самими нужен присмотр...»
Моего героя должны были убить задолго до финала, но роль получалась, и Жалакявичюс изменил сценарий.
Вайткус стал главным действующим лицом и погиб только в конце фильма. Сразу после премьеры мою работу оценили не очень хорошо, и я решил, что это очередная неудача, но в 1966 году на кинофестивале в Киеве получил приз за лучшую мужскую роль — такой же приз мне дали в Карловых Варах. Тут была своя интрига: на кинофестивале высоко оценили польский и наш фильм. Главный приз вручили полякам, а нам – утешительный, и Жалакявичюс страшно обиделся. После вручения призов люди из посольства привезли нам в гостиницу выпивку и закуску, но Жалакявичюс заперся в своем номере и выходить не хотел.
Я пошел его звать, долго стучал, он не отзывался, потом сказал, что водку с нами пить не пойдет, и захлопнул дверь. Через год фильм получил Госпремию СССР, и мы с Оной ели блины с икрой на приеме у министра культуры Фурцевой. Это был большой успех, путевка в новую жизнь, но Жалакявичюсу он не принес удачи. У него был очень сложный характер, к тому же ему катастрофически не везло. Однажды прямо на моих глазах шофер лимузина, собиравшийся помочь Жалакявичюсу выйти из машины, прихлопнул его голову дверью.
Жала был очень обидчивый, считал, что вокруг одни дураки. В конце концов он рассорился со всеми на киностудиях и на телевидении и очень мало снимал. Его последние дни были печальны. В то время я и еще кое-кто из друзей навестили Жалакявичюса в больнице.
Он лежал на специальной кровати — одна ее половина поднималась после того, как нажмешь на кнопку. Жала попросил нас это сделать, а мы перепутали, нажали не на то, и у него поднялись ноги. Он лежит ногами вверх, ругается, а мы не знаем, что делать: кнопок много, как бы опять ни ошибиться. Хотели позвать санитарку, но Жала запретил: «Не делайте этого! Я с ней поссорился...»
— А вы благодаря его фильму получили новые роли в кино и добились славы...
— Несколько лет назад я узнал, что Владимир Путин решил стать разведчиком, посмотрев «Мертвый сезон». Кто мог подумать о таком в 1967 году, когда меня позвали в Ленинград на пробы? Я вообще ни на что не рассчитывал и не думал, что меня утвердят. Сценарий мне не понравился, себя в роли главного героя я не видел.
