Когда сейчас Мэри оглядывала свое роскошное жилище в Амалиенборге, набитое антикварной мебелью, и видела себя в зеркалах, одетую к завтраку в элегантное платье от Диора, память подсовывала ей воспоминание о спортивной загорелой девушке в светлых шортах и ярких футболках, с чуть неровными зубами, свежим лицом и гривой не знавших укладки густых темных волос. Таких девушек в Австралии тысячи, все они, как и Мэри, снимали комнаты в недорогих квартирах пополам с незамужними подругами, бегали до работы в парке с наушниками в ушах, а вечера в пятницу проводили в молодежных барах с оглушительной музыкой, дешевым пивом, большим выбором пиццы, чипсов и картошки фри.
Именно в таком сиднейском баре под названием Slip Inn 16 сентября 2000 года Мэри и ее подруга Беатрис Тарнавски познакомились с двумя холостяками: греческим принцем Николаосом и датским — Фредериком. Беатрис впоследствии оказалась непростительной болтушкой: именно она растрепала газетам, что в тот вечер девушки горячо обсуждали, с кем из принцев, наверное, приятнее целоваться — с тем, у кого грудь заросла волосами, как у Николаоса, или с тем, чья грудь выглядела безупречно гладкой, то есть с Фредериком. Оба принца, приехавшие в Сидней на Олимпийские игры, явились в бар в свободных гавайках. Мэри потом клялась, что в тот первый вечер они все обсуждали исключительно спортивные состязания.
Только сейчас, прочитав откровения бывшей подруги Фредерика, Мэри стала догадываться, чем, возможно, ее скромная особа привлекла внимание принца: она умела слушать молча, внимательно и участливо глядя собеседнику в глаза. В хобартском университете Мэри увлекалась курсом психологии «Как расположить к себе людей» и кое-что почерпнула. Откуда ей было знать, что датский принц нуждался в участии, как больной в подходящем лекарстве? Ведь сравнительно недавно Катя Сторкхольм назвала его предателем, Мария Монтелль — слабаком и трусом. Оказывается, Фредерик успел сделать предложение и Марии — об этом тоже поведала Катя в интервью. Скорее всего кронпринц просто хотел, ни на что не рассчитывая, досадить матери, а может, и вправду скандальная поп-дива так его пленила. С чего это вдруг Мэри, дурочка, поверила, что она первая покорила сердце высокородного датчанина?
Целый год после их знакомства принц переписывался с ней по электронной почте, часто звонил, несколько раз приезжал в Сидней, окончательно вскружив австралийке голову. Кончилось тем, что Мэри выгнали из рекламного агентства: она постоянно витала в облаках и не могла сосредоточиться. Решиться бросить свою страну и переехать в Париж было для домоседки Мэри почти героическим поступком, но она так хотела быть ближе к своему принцу. Он ведь сможет летать к ней в Париж на каждые выходные!
— Фредерик уже тогда изменял мне и обманывал, я уверена! — рыдала Мэри, а Сьюзан испуганно оглядывалась на дверь — не подслушал бы кто. Никогда в жизни ее скрытная, сдержанная падчерица не делилась с ней такими подробностями отношений с кронпринцем.
— Да как он мог тебя тогда обманывать, Мэри?
— пыталась урезонить ее Сьюзан. — У вас же был бурный роман!
Был. Но наверняка не только с ней одной. Мэри переехала в Париж и устроилась преподавать английский, Фредерик прилетал к ней иногда по два раза в неделю. И однажды взял в свою компанию на вечеринку в отеле «Риц», которую устраивал его друг детства вице-президент дома Burberry Ульрик Гар-Дю по случаю своего сорокалетия. Мэри ликовала и страшилась: как представит ее Фредерик? Как свою девушку? А вдруг нет? Фредерик представил ее просто по имени: мол, знакомьтесь — Мэри Доналдсон, будто это имя что-то говорило гостям. Случайно войдя в курительную комнату, Мэри застыла от ужаса: там в клубах дыма Фредерик наклонился над какой- то девушкой и скорее всего целовал ее.
— Но ты ведь не можешь утверждать, что целовал, ты только так предполагаешь, — не сдавалась зануда Сьюзан.
— Может, они просто давние друзья?
Фредерик тоже так утверждал, но Мэри повела себя тогда очень глупо: расплакалась, и многие из гостей это заметили. А когда к ней подошла эта чертова Беттина Одум, оказавшаяся какой-то там известной датской дизайнершей, Мэри отвернулась от нее! Не нужно учиться королевскому этикету, чтобы понять, насколько не по-королевски выглядело ее поведение. Фредерик тогда буквально остолбенел и принялся на все лады извиняться перед Беттиной.
— Но все-таки он женился на тебе, а не на Беттине! — воскликнула Сьюзан, бросив беспокойный взгляд на часы, — господи, как поздно уже, Мэри давно пора домой, а то ее хватится кронпринц или кто-нибудь из дворцовой охраны, раздуют историю, донесут Маргрете, а Сьюзан и так боится королеву как огня.
Потом еще их с Джоном обвинят в том, что они поспособствовали размолвке принцессы и принца! Но Мэри явно не собиралась успокаиваться — принцессу буквально захлестнул шквал противоречивых, долго скрываемых эмоций, как это случается у чересчур сдержанных и долго терпящих людей, у которых внезапно выбили почву из-под ног.
— Я теперь окончательно поняла, почему он женился именно на мне! — выкрикнула Мэри и рухнула в кресло, до этого она, заламывая руки, расхаживала по комнате. Сьюзан лишь покачала головой, поняв, что любые увещевания сейчас бесполезны — остается только надеяться, что буря уляжется сама собой.
Мэри теперь ни секунды не сомневалась — принц сделал ей предложение под давлением королевы Маргрете.
