Может, и не самый романтичный фильм, но выбора особого не было… Потом я иду провожать Жанну до номера. Возле двери она предлагает: «Зайдешь ко мне?» И когда после душа появляется уже безо всяких нарядов, нравится мне еще больше прежнего… Так начались наши отношения. Остроты добавляло то, что мы пока решили хранить их в секрете.
На следующий же день вместе со всеми звездами едем на «Медео» — высокогорный каток. В машине я взволнованно веду экскурсию, спутница глазеет по сторонам, выстукивая ногтями ритм на стекле и улыбаясь во весь рот. Над горами красным пятнышком маячит воздушный шар… По прибытии в спорткомплекс организаторы фестиваля предлагают и нас запустить в небеса. Дружно приходим в восторг: «Летим!» Жанна не боялась, она даже любила высоту — в отелях предпочитала селиться на последних этажах, чтобы обозревать город.
А из корзины, с высоты птичьего полета Алма-Ата как на ладони. Мы видим всех, а нас — никто, и в облаках скрепляем наш тайный союз поцелуем.
Я не дарил Жанне цветы, в них не было необходимости — весь ее номер и так был уставлен букетами от поклонников, ваз не хватало. Мы оба сразу поняли на тонком уровне: «Есть контакт!» Иначе Агузарова так легко не пригласила бы лететь с ней в Москву. И мне ее яркая личность к тому времени крепко запала в душу.
Квартиру Жанна снимала в районе Лианозова. В подъезде — молодежная компания стиляг. Цветные галстуки, яркие ботинки. Парень в зеленом пиджаке кидается нам чуть ли не под ноги: «Жанна, черкни автограф» — и протягивает коробок спичек.
Но подруга моя проносится мимо с надвинутой на лоб кепкой. «Что встал? Быстрей! — тянет меня за рукав, буквально впихивает в квартиру на первом этаже и захлопывает дверь. — Не обращай на них внимания!»
Ее квартира больше напоминает мини-студию звукозаписи: магнитофон, колонки, стойка с микрофоном, вдоль стены — коробки с кассетами. Я тут же занимаю главный предмет уюта — импортный диван и отмечаю, что кроме штор окна завешаны пледом. «Они заглядывают в любую щель и фотографируют», — снова пожаловалась Жанна на поклонников. А в Америке потом отчасти радовалась, отчасти скучала по ним: «Надо же, никто на меня здесь не смотрит».
Дома моя девушка пребывала в бесконечном творческом процессе.
Даже если просто сидела с отрешенным видом, стуча по столу ладошками. Из инструментов в жилище — лишь уникальный голос Агузаровой. Он тут же воспроизводил придуманную мелодию. Если я влезал в этот вдохновенный миг с бытовым вопросом: «Может, чайку?», Жанна как отрезала: «У меня тут музыка! Это тебе не ветер в сосне шумит!» Иногда я ей подыгрывал: она запрыгивала на стул и начинала петь, я подхватывал ее на руки и целовал…
Во многом Жанна вела себя как ребенок. Когда я учил ее водить машину, она обращалась к автомобилю как к живому существу: «Эй, машинка, ты меня не подведи!» — поглаживала руль, задабривая «москвичонка». Всем известно, что Агузарова — человек настроения. Я к этому привык и смирился. Придет домой — кинет куртку на стул. «А повесить?» — спрашиваю.
«Поухаживай!» — бросает через плечо. Быт нас не тяготил: готовить оба не любили, так что обедали в кафе. Как-то сидим на кухне, едим заказанное в узбекском ресторане мясо, и вдруг кусочек падает на пиджак, в котором Жанна собралась на улицу. Она снимает его и обиженно швыряет в мою сторону. Аккуратно складываю пиджак на коленях и делаю вид, будто ничего не произошло, — понимаю: она устает на концертах.
Тут еще, наверное, все дело в воспитании. Жанна, с одной стороны, рано оторвалась от родителей — сразу после школы отправилась из своего захолустного Туртаса Тюменской области завоевывать Москву. С другой — ее отец Хасан оторвался от семьи Агузаровых еще раньше. И хотя Жанна о нем мало что знала, мысленно связь с ним не прерывала никогда. «Ты знаешь, что по отцу-осетину у меня восток в крови», — и как знак особого отличия ручкой нарисовала один раз у себя на плече полумесяц.
Хотя ей вообще нравились разные небесные тела: на предплечьях изображались также звездочка или солнышко, причем настолько искусно, что многие принимали за татуировку. Гордилась Жанна и отцовской фамилией.
Ее мать Людмила Савченко жила с младшим сыном Димкой в обычном деревянном доме — до сих пор мне трудно понять, как в таких условиях возник самородок —Жанна Агузарова. За все время мы их навестили всего лишь раз, и то побыли в гостях всего пару часов. Машина осталась нас ждать у ворот… «Это Коля, мой жених», — представила меня Жанна. Тут же вынесли на улицу стол, мама достала соленья, огурчики, картошку — так отметили знакомство… «Жанна у нас с детства девочка необычная, всегда хотела быть артисткой», — сообщила мама, радуясь успехам дочери.
