Через 10 минут процедура была закончена, священник ловко переоделся в потертые джинсы и присоединился к общему веселью. Вокруг галдели собравшиеся друзья, кого там только не было: и Джуд Лоу, и Лавиния Тейлор, и Наоми Кэмпбелл, и Бьорк, и Леди Гага… Аплодировали, хохотали, дурачились, устроили самодельный фейерверк. У МакКуина от волнения тряслись руки, и он нетерпеливо требовал еще и еще шампанского, потом он куда-то исчез, и Форсайт нашел его в темном углу под капитанским мостиком поливающим себя сверху из бутылки шампанского, как из душа. Глаза у него были красные, но счастья Форсайт в них не приметил. «Маскарад вся эта хрень, а мы — просто гребаные скоморохи, была бы это настоящая свадьба, я бы свою мать пригласил».
Джон только плечами пожал: развлеклись с приятелями, повеселились, зачем принимать все это так близко к сердцу?
Тем не менее, несмотря ни на что, в глубине души МакКуин продолжал считать себя «дерьмом», заслуживающим только наказания за все свои выходки. Лишь после его смерти выяснилось, что Александр посещал психиатра — мистера Сайена, и тот вел с ним многочасовые душеспасительные беседы, вытаскивая из накатывавших приступов депрессии, втолковывая, что он нормальный, такой же, как все, с незначительными особенностями — а они бывают у многих, что даже если он хочет ребенка — в наше время это не вопрос. Может, и не вопрос, но только Джон Форсайт бросил Александра, и ему пришлось переехать в новый трехэтажный дом совсем одному с тремя собаками.
Да, представьте, он хотел бы и детей и иногда подумывал, не сделать ли Исси, когда она вернется, счастливой матерью своего отпрыска? Загадочно, но чем лучше шли его профессиональные дела, тем тоскливее бывало на душе. Давно остался в прошлом Дом моды Givenchy, МакКуин обзавелся гигантской собственной студией в центре Лондона; магазины его бренда расплодились по всему миру; в 2003 году королева Елизавета сделала МакКуина кавалером ордена Британской империи, что, конечно, потрясающе. Они начали праздновать это событие в Лондоне, а через две недели МакКуин обнаружил, что веселье продолжается в поместье Наоми в Кейптауне и что дозы кокаина, которые все они приняли, просто нереальны.
…— Исси в больнице? Что с ней? — МакКуин разбрызгивал красную краску из пульверизатора на белую ткань, чтобы получились внушительные пятна «крови».
Вокруг двадцати манекенов, как всегда, вился нескончаемый рабочий танец ассистентов. Подзабытый голос Детмара Блоу звучал мрачно: Исси совершила попытку самоубийства, прыгнув с Хаммерсмитского моста; но выжила. Правда, так переломала лодыжки, что больше никогда не сможет ходить в туфлях на каблуках.
— Почему она это сделала?! — заорал потрясенный МакКуин в трубку и с силой надавил на головку баллончика, забрызгав кровавой краской самого себя. — Почему?
Детмар что-то забормотал про тяжелую депрессию Исси: мол, они ни с чем вернулись из Америки, а Исси надеялась там забеременеть с помошью пресловутого искусственного оплодотворения; умерший отец-миллионер оскорбил ее, оставив ей и двум сестрам грошовое наследство, а своей второй жене, мачехе Исси, огромное состояние; у нее нашли рак яичников, к счастью, успешно прооперировали, но ей все сейчас видится в черных тонах.
— Она тебя очень ждет, — с нажимом проговорил Детмар.
— Ждет, слышишь?
Ну конечно же МакКуин ее навестит, сегодня или завтра.
Однако сидя в кабинете у своего психиатра, МакКуин трясся и все повторял, что ему страшно видеть Изабеллу после всего, но ведь надо? Ведь нельзя не пойти к ней... Это переросло в манию, навязчивую идею — идти или не идти к Изабелле, а она так ни разу ему сама и не позвонила. Черт знает, как пролетели три года — в рабочей круговерти, в острых приступах депрессии, от которых МакКуин спасался кокаином.
В начале мая 2007 года МакКуин не поверил своим глазам, получив от Исси длинный красивый конверт с приглашением явиться в их загородный дом на пати, непременно в костюме средневекового рыцаря — пати будет костюмированным, в духе прежней Изабеллы.
Тон письма был легким, беззаботным. Господи, а он-то думал, что она навсегда вычеркнула его из своей жизни! Неужели Исси в порядке и простила его? На этот раз перед Александром не стоял вопрос, идти ли на вечеринку. Бежать! Лететь! Он подарит ей свое самое изысканное платье с длинным крученым подолом из коллекции «Это просто игра», наверное, самой успешной за всю его карьеру. МакКуин бережно укладывал подарок в специальную коробку, воображая, как вспыхнут у Исси глаза при виде такой роскоши.
Интересно, какую шляпку ей придет в голову надеть под этот наряд?
Та, которую раньше он называл Исси, еле ковыляла ему навстречу по гравийной дорожке, украшенной веселыми китайскими фонариками. Плоский каблук — это ладно. Но что стало с ее лицом! Перед ним стояла почти старуха: мешки под тусклыми глазами, морщины на лбу, тяжелые набрякшие веки... Впервые он спохватился: да сколько же ей теперь лет? Всего 48, на 10 лет больше, чем ему. Естественно, Исси легко прочитала эти мысли на его лице, и все же она постаралась улыбнуться тенью своей прежней улыбки.
— Все-таки пришел, — шепнула она, поцеловав его. — Сегодня будем веселиться, мне надоело киснуть.
