В родительской гостиной, как всегда, работал телевизор; мать ставила на стол ванильный крем с орехами, когда в сознание МакКуина вторгся голос дикторши: «От главы корпорации LVMH Бернара Арно поступило предложение назначить дизайнера года Александра МакКуина арт-директором парижского Дома моды Givenchy».
— Не волнуйся, сынок, это просто однофамилец, — испуганно залепетала мать, увидев потрясенное лицо сына. По правде говоря, он и сам был почти уверен, что это просто какая-то нелепая ошибка. Отец, в смежной комнате ковырявшийся с какими-то напильниками, покрутил пальцем у виска и буркнул: «Новости для комиков!»
— Сам ты комик! — внезапное бешенство ударило Александру в голову, и желание немедленно, на месте убить того, кто назывался его отцом, свело руки судорогой.
Родитель уже предусмотрительно заперся в комнате, а его младший сын, как бык, выставив голову вперед, принялся штурмовать дверь. Матери пришлось для острастки вылить ему на голову кувшин холодной воды. Праздник был испорчен, ванильный крем не оценен по достоинству, и, уходя, Александр рявкнул, что отрекается «от отца-ублюдка».
…— Я надеюсь на вас, — сказал Бернар Арно, пожимая МакКуину руку и поздравляя его с назначением. — Вам много даст союз и сотрудничество с Домом Givenchy.
— Дому моды Givenchy тоже много даст сотрудничество со мной, — улыбнулся МакКуин своим маленьким ртом хомячка, обнажив выдающиеся вперед передние зубы.
Возможно, им владел бунтарский дух плебея, желавшего все разорить в слишком изысканных для его вкуса королевских покоях, но МакКуина и вправду ужаснула мертвечина, царившая в Доме моды Givenchy. Женщины, одетые занудными секретаршами, мужчины, похожие на банковских клерков, с ума сойти можно!
— Мы все изменим, — с сильным восточнолондонским акцентом трубил МакКуин новым сотрудникам-французам, взиравшим на него с опаской, как на самого настоящего Джека-потрошителя. — Вот я сейчас вам покажу, каким я вижу наш новый стиль.
Взяв в руки большие портновские ножницы, МакКуин решительно направился к висящему на манекене унылому мужскому костюму — последнему творению Дома моды Givenchy.
Было слышно, как французы дружно ахнули: недаром пресса называла этого МакКуина «слоном в посудной лавке Высокой моды».
— Пощадите, месье! — пискнул кто-то, когда Александр занес ножницы над пиджаком.
Сейчас он покажет им, что такое крой! И пиджак был безжалостно разрезан прямо на манекене и мгновенно сметан по-новому на живую нитку самим МакКуином, лицо которого напоминало кровожадный лик Робеспьера на известном портрете. Толпа его новых сотрудников сгрудилась вокруг костюма-жертвы. Вдруг послышались возгласы:
— Потрясающе! Безупречный крой!
— Очень свежо!
— Ей-богу, это современно!
МакКуин уселся на пол рядом с манекеном, мозг лихорадочно работал, выдавая одну идею за другой, что следует дальше делать с этим костюмом — ну, перекроить эти старомодные широкие брючины, понятно; ну, сделать правильную выпуклую задницу, естественно; убрать эти дебильные стрелки, ясно… Скажите пожалуйста, ему рукоплещут! И это недоверчивые холодные французы, десять минут назад желавшие вымести его отсюда поганой метлой!
Первый показ МакКуина в рамках Дома моды Givenchy вызвал в Париже шок и восторг одновременно. «Консервативный буржуазный Дом моды Givenchy — символ французской элегантности — отдался в руки этого «взбесившегося панка», на показах которого по подиуму разъезжают автомобили, идет дождь, роботы распрыскивают краску из пульверизаторов на платья манекенщиц, а в качестве отделки используется мертвая саранча.
Но этот панк — гений и настоящий художник». Еще бы он им не был! В конце концов, есть факты, упрямые и неопровержимые: после того как МакКуин возглавил Дом моды Givenchy, количество их клиентов среди топ-знаменитостей возросло на сорок процентов! Теперь в Givenchy одеваются и Кейт Уинслет, и Сара Джессика Паркер, и Виктория Бэтхем, и даже Мерил Стрип, вообразите! На дефиле приехали даже Дольче и Габбана, любимцы МакКуина.
Шумная вечеринка после показа развязала итальянцам языки; они узнали в МакКуине своего, почуяли его робость и сумели втолковать Александру, что свои предпочтения в сексе лучше не скрывать, тогда люди попросту перестанут интересоваться этим.
Вот, например, их союз уже много лет не привлекает ничье внимание. «Делай, как мы, — подмигнул Габбана, и МакКуин понял, что они правы.
Долго сдерживаемую плотину прорвало, и МакКуина, чувствующего себя так, словно сам Папа Римский отпустил ему грехи, завертел бешеный водоворот гей-клубов, сладкой ночной жизни и всех видов запретных удовольствий, предоставляемых за закрытыми дверьми специализированных пабов, ресторанов и отелей. Оказалось, что он вовсе не единственный в мире несчастный извращенец, готовый засудить себя до смерти; в мире полно таких, как он, а уж среди людей его профессии и подавно.
