Я очень сомневаюсь, что он стоит хотя бы одной ее строчки и таких переживаний. О чем и рассказала в интервью российской газете. Шел 2004 год. Алина не видела отца семь лет. И вдруг: «Мама, мама! Он мне позвонил! Папа позвонил! Он приглашает меня в Москву!» «Алинка, это замечательно!» — сказала я, а сама задумалась — что может значить пробуждение сего вулкана?.. Из вариантов была даже наивная мысль о том, что, возможно, Максим прочитал мое интервью и понял, что дочь не ищет ничего, кроме простого человеческого общения, осознал, что поступил неправильно.
Как бы то ни было, мы очень готовились к визиту Алины в Россию, всем подобрали подарки. Дочь хотела, чтобы они не выглядели как банальные сувениры. Я очень волновалась. Но, как она рассказала по возвращении, приняли ее тепло.
Алина к тому времени создала собственную рок-группу Markize и была очень горда тем, что отец-композитор нашел время ознакомиться с ее творчеством и высоко оценил его. Понравился ему и Алинкин молодой человек Давид, с которым она отправилась в Москву. Дочь сказала, что ей показались очень симпатичными и маленькая Полина, и дочь Марины Маша. Признаться, я даже удивилась, что все прошло настолько гладко. Но была очень рада. Наконец сложилось. Воодушевленная Алина записала кавер на отцовскую «Позвони мне, позвони» и на своих страничках в социальных сетях поставила фамилию Дунаевская. «Папа сказал, что я могу подписываться фамилией своей семьи», — улыбнулась она. Раз в год на день рождения Алине от Дунаевского начали приходить эсэмэс с поздравлениями, она еще три раза ездила к Максиму.
Четыре года спокойствия.
О том, что Дунаевский снова порвал с Алиной все отношения, мне сообщил Давид. «А что за ерунда у нее с отцом? — спросил он. — Она переживает, сама не своя, но я не понимаю…» Тут-то и вскрылись все подробности поездок дочери в Москву. Давид рассказал мне то, что Алина строго-настрого рассказывать запретила. Вероятно, моя девочка надеялась, что без меня у нее лучше получится прийти к пониманию с отцом. Тем более что с ним-то проблем не возникало, более того, Максим гасил конфликты, которые вспыхивали между Алиной и его супругой Мариной, заступался за дочь…
К примеру, Давид показал мне запись, которую он сделал на мобильный телефон во время первой поездки Алины к отцу. Тогда Марина вызвалась сопровождать ребят на мою родину в Санкт-Петербург, показать им город.
Буря разыгралась, когда они вернулись из вагона-ресторана в свое купе. Мадам Дунаевская кричала, что видит Алинку насквозь, требовала, чтобы та призналась, что приехала за деньгами и наследством. Давид, который в тот момент просматривал полученные эсэмэски, был настолько поражен этой сценой, что решил ее записать. Очень не понравилась Марине и идея о том, что Максим может признать Алину официально. Начались мелкие пакости, как я их называю. Оказалось, моей дочери она говорила, что с Дунаевскими у нее общих черт нет, что в пении она фальшивит и музыкант из нее вряд ли выйдет, что как-то неправильно в ее возрасте искать папочку, к тому же он вовсе не хотел, чтобы она появилась на свет, что она «нежеланный ребенок» и т.п... Короче, и нос не такой, и фигурой не вышла. То ли я привыкла к Европе, но мне и в страшном сне не приснится, как состоявшийся человек может выдавать такие вещи по отношению к молоденькой девушке.
Алина призналась, что порядком приуныла от неприятия. Но достаточно было Максиму заметить, что у нее интересный тембр голоса, абсолютный слух и весьма любопытные вокальные проекты, как она снова растаяла. «Папа действительно очень хороший человек», — стояла на своем дочь.
Поговорить с Максимом с глазу на глаз у нее получалось очень редко, Марина все время находилась неподалеку. Но однажды дочери удалось задать ему визави прямой и очень простой вопрос: почему до сих пор отец не признал ее, неужели сомневается? Дунаевский сначала сказал, что сразу после рождения признал и регистрировал ее в загсе, правда, затруднился вспомнить, в каком именно.
Потом попытался все свалить на меня: мол, я его отвергла, потому как стремилась побыстрее уехать с французом, лишив Алину отца и фамилии… А в конце концов предложил ей пройти ДНК-тест. Поначалу я об этом ничего не знала. Алина действительно очень дозировала информацию, сообщая мне только положительные, по ее мнению, факты. Вот про адвоката, который начал заниматься вопросом ее официального, со сменой отчества и фамилии, признания, рассказала. А про экспертизу нет. Вероятно, посчитала папино предложение не очень правильным. Тест подтвердил, что Максим — ее отец, по-другому и быть не могло! Я аккуратно собрала и выслала в Москву все документы, которые попросил их юрист. Прошло несколько месяцев. Алина позвонила отцу: «Папа, мы же все сделали, даже тест… Нет ли новостей от того адвоката?»
Максим сослался на временные сложности в семье, не позволившие ему заняться вопросом вплотную. Затем еще на то, что жена категорически против, но он все уладит. Потом на мировой кризис. И уже традиционно пропал.
То, что экспертиза ДНК была идеей Марины Дунаевской, я даже не сомневаюсь. Больше всего на свете мне не хотелось бы уподобляться ей— описывать мелкие недоразумения между девочками и бесконечно сводить дебет с кредитом. Писали, что Марина Дунаевская — музыкант по образованию, а мне все чаще кажется: не бухгалтер ли? Неужели шубка из черной овцы, которую отец подарил Алине, нанесла непоправимый ущерб семейному бюджету? Я прочитала ее интервью «Каравану историй» — номер заботливо прислали друзья — очень внимательно. Узнала о себе много нового.