Но даже родителей я не хотела просить о помощи. Поначалу, кажется, только и делала, что просматривала по ночам газеты вакансий, так как весь день работала. Искала, меняла… В конце концов меня приняли в знаменитую фирму Nina Ricci. Появилась некоторая стабильность. Восстановились старые контакты. Раньше я не стремилась общаться, чтобы люди не подумали, что я ищу материальной поддержки, да и признаваться в том, что живу за чертой бедности, не хотелось... Теперь, когда жизнь наладилась, «пунктики» меня отпустили. В числе прочих позвонила и Жене Дунаевскому. Он очень обрадовался, рассказал все московские новости. В частности, оказалось, что его брат снова свободный человек. «Я тоже», — добавила я. Хотя до глобальной свободы нам с Алиной было все еще далеко. Ситуация с Мишелем нанесла ей глубокую душевную травму, и, несмотря на усилия специалистов, дочь долго не могла ее превозмочь.
«Почему папа так плохо со мной обращался? Он не любил меня? Всех моих подруг папы любят, почему мой другой?» Я холодела от таких вопросов. Сначала отделывалась объяснением, что Мишель серьезно заболел, поэтому так себя вел. Потом вопросов стало больше, и я сама отправилась на консультацию к психологу, чтобы понять, как действовать максимально выгодно для дочери. «Очень хорошо, что он ей не родной отец. Для психики легче, если болеет алкоголизмом и обижает посторонний, а не близкий родственник! » — уверяла психолог. Кроме того, в Европе принято достаточно честно говорить об усыновлении и тому подобных процедурах. «Вы же планируете бывать в России? Тогда расскажите ей все сами, в противном случае просветят добрые люди и дочь может вас не простить», — посоветовали мне.
После долгих колебаний я решилась.
«Алина, твой папа живет в Москве, пишет музыку, очень хорошую, кстати», — и показала ей фотографии, до сего момента надежно скрытые под замком. Опустив все неприглядные детали, рассказала ей всю свою историю. Про причину расставания с Максимом сказала просто — не сложилось. Не вешать же на шею ребенка еще одно мое личное разочарование… «Кстати, не зря тебя так манит балет и ты делаешь успехи. Это гены. Твоя бабушка Зоя Пашкова — прекрасная балерина», — уверила я дочь. Та расцвела. Обожаемый балет почти предопределен!
С тех самых пор Алиной завладела идея непременно увидеть отца. Она заговаривала об этом сто раз на дню.
Верный Женя пообещал «прозондировать почву». Через несколько дней в нашей с Алиной квартире раздался звонок: «Нинуль, привет, это Максим. Как там Алинка? Пришли мне ее фотографии, мама очень хочет увидеть…» Все в его стиле — непосредственно, радостно, будто мы вчера попрощались у кафе-мороженого.
Звонить Максим начал часто. А в январе 1994 года приехал к нам во Францию на десять дней. Сцена во дворике нашего московского дома, когда Алиночке было полтора года, повторилась во всех красках — все те же нежность, слезы в глазах, «прости». Дежавю. Мы вместе гуляли по Парижу, ездили в Диснейленд, заходили в милые маленькие ресторанчики. Людям со стороны, наверное, казалось, что на прогулку вышла обычная европейская семья… Я поглядывала на дочь и Максима и видела, что они счастливы.
Алина так просто светилась! Папа передал ей подарок от бабушки — китайскую шкатулку с письмом внутри. Зоя Ивановна писала, что ей не терпится познакомиться с внучкой, обнять ее. Мы ей позвонили. Мама Максима тепло пообщалась с Алиной, сказала, что счастлива от того, что ее внучка любит балет, и у них будет масса тем для разговоров, когда Алина приедет в Москву. Потом Зоя Ивановна попросила передать трубку мне: «Я очень виновата перед тобой, Нина. Прости меня». Забегая вперед, скажу, что внучку она так и не увидела. Прославленную советскую балерину на следующий день после нашего телефонного разговора насмерть сбил пьяный водитель.
Максим рассказал, что недавно женился, если ничего не путаю, это была попытка номер пять. Я пожелала счастья. Говорил и про Наталью Андрейченко.
В частности, о том, что мы с Алиной к их расставанию никакого отношения не имели, у них все равно не ладилось, да и Наталья встретила Шелла. «А Митя как?» — спросила я. Оказалось, Митя теперь носит фамилию Шелл. Мол, Наталья посчитала, что для мальчика так будет лучше, и попросила Максима отказаться от сына. Я вспомнила историю, рассказанную Мариной Дунаевской «Каравану», в которой мне приписали, что я просила его подписать отказ от отцовства. Похоже, Максим Дунаевский и его сегодняшняя супруга путают меня как раз с Ну да ладно, это совсем другая история.
Накануне своего возвращения в Москву, 30 января 1994 года, Максим пригласил нас с Алиной в ресторан. Получился очень душевный вечер. Громадные окна-витрины открывали вид на самый романтичный из городов. Он написал на открытке по-английски: «Нина, думаю, мы должны быть вместе.
