Лежа на шелковых простынях, глядя на висящую над мраморным камином картину с резвящимися вакханками, прислушиваясь к мерному тиканью напольных английских часов, она понимает, что теперь ей мало того, что было прежде. Но возможно ли что-то другое?
Баронесса встает и, не накинув халата, подходит к трюмо. В зеркале видна немолодая женщина — под кружевными бретельками ночной рубашки худые, костлявые плечи. Время обошлось с ней безжалостно: некогда прелестное лицо стало похоже на трагическую маску — нос напоминает клюв хищной птицы, щеки запали, из-под морщинистых век остро смотрят красные от постоянного сидения над деловыми бумагами глаза. Лучше принять случившееся как должное: возлюбленной композитора ей не стать — значит, надо оставаться его музой…
И пусть финансовые дела семейства фон Мекк не так хороши, как несколько лет назад, на Чайковского она всегда найдет деньги. Что ей эти несколько тысяч в год, когда счет убыткам идет на миллионы?
Ее деловая империя трещит по всем швам, для того чтобы удержать заводы и железные дороги, понадобится чудо. В 1881 году пришлось продать дворец на Рождественском бульваре купцу Губину, спустя годы, в 1912-м, там откроется Дворянский земельный банк. Надежда Филаретовна перебирается в другой, куда более скромный дом под номером 44 на Мясницкой — уютный, типично московский дворянский особняк, в нем, как и прежде, рады Чайковскому. Ей приходится идти на жертвы — Надежда фон Мекк продает принадлежавший ей пакет акций Либаво-Роменской железной дороги.
За него выручено три миллиона восемьсот тысяч рублей, по меркам России 1881 года это огромные деньги. Теперь она спасена от банкротства, но дети ведут себя так, что катастрофа кажется лишь отсроченной. Сын Владимир по-крупному играет в карты, и ему не везет, Надежда Филаретовна понимает, что рано или поздно он спустит в карты все, что у него есть. Александр и Николай из рук вон плохие дельцы, Лидия вышла замуж за негодяя: Левис-оф-Менар изменяет ей на каждом шагу и транжирит деньги семейства фон Мекк. Не отстает от него и муж Александры граф Беннигсен. Она все чаще думает о том, что за ее спиной ничего нет — может, стоило заниматься воспитанием детей самой, быть к ним внимательнее, меньше доверять гувернерам? Что стоит ее жизнь, если дети пустят по ветру все, на что ушла ее молодость, и железнодорожная империя семьи фон Мекк превратится в пыль?
Заперев деловые бумаги в ящик бюро, Надежда Филаретовна встает и идет к роялю: пусть так, но ее будут вспоминать вместе с Чайковским. Баронесса кладет руки на клавиши, берет первый аккорд Четвертой симфонии… Чайковский оказался самой удачной из ее инвестиций — хотя теперь она все чаще думает о нем с раздражением.
Чайковский не может без нее обойтись. Он то и дело просит ее прислать причитающуюся ему «бюджетную сумму» раньше времени. Композитор постоянно в нее не укладывается, просит еще — и получает свое: эти несколько тысяч ничего для нее не значат, для того чтобы спасти ее империю, нужны миллионы. За эти деньги она купила Чайковскому свободу: он избавился от преподавания, от тяготившей его рутины и начал писать.
Инвестиции себя оправдали — ее композитор сделал карьеру. С того времени, когда она заказала ему первую аранжировку, прошло много лет — теперь он известен во всем мире, ему рукоплещут в Европе, его зовут на гастроли в США. Чайковского ласкает двор: Александр III называет себя его поклонником, после премьеры оперы Петра Ильича царь принимает его в своей ложе и дает ему новый сюжет — «Капитанскую дочку».
Подумать только, дает сюжет! Чайковский принадлежит ей, это — ее право.
Император дарит ему бриллиантовый перстень, назначает пенсию. Она меньше тех денег, что Чайковский получает от нее, но все равно это бесит баронессу — петербургский свет рвет композитора на части, в его письмах появились новые, тревожные ноты.
Он жалуется на то, что его забросали приглашениями. Что у него ни на что не остается времени — надо принимать и отдавать визиты. Но Надежде Филаретовне кажется, что ее друг необыкновенно доволен собой: она дала ему крылья, он взлетел, и теперь ей за ним не угнаться.
Чайковский покупает дом в Клину, и это тоже ей не нравится. Зачем ему дом? Она всегда ему рада, в любом из ее владений его ждут теплый прием и внимательный уход, там ему будет лучше. Изысканный стол, внимательная прислуга — она присмотрит за всем со стороны, ее люди предугадают любую прихоть дорогого гостя. Так нет же — он прячется от нее в собственное гнездо, к которому она не имеет отношения. И что значат постоянно встречающиеся в письмах Чайковского упоминания об его молодом слуге и воспитаннике Алеше Софронове? Он то и дело о нем говорит, а когда Алеше приходится пойти в армию, ее друг теряет способность здраво рассуждать: ему кажется, что небо упало на землю и мальчик пропадет в казармах.
