Это была идея Сунетры... Чудовищная идея, надо сказать. Перестроить дом, его дом… Вот так взять и сровнять с землей то, что дорого и мило сердцу. В одночасье перевернуть абсолютно все с ног на голову!
Но с Сунетрой Састри невозможно спорить. Это с виду его супруга — божий одуванчик: хрупкая леди, не способная повысить голос даже на кошку. Как бы не так. На кошек кричать ей нет необходимости — животные сами убираются при одном ее приближении, а вот на мужа…
Она даже не повышает голос, а просто давит ему на мозг, как на чеснок в ступке.
— Дорогой, не понимаю, из-за чего так убиваться? — урезонивала Роуэна жена. — Мы ведь почти не живем здесь… Ты — в Челси, я и дети — в Вестминстере. Это некрасивое, старое, совершенно вышедшее из моды строение, в которое мы с тобой вдохнем новую жизнь…
Новую? Зачем? Роуэну так нравилась старая… Но у жены на примете уже было целых три архитектора — ей посоветовала их Патти Гиннесc, а уж Патти собаку съела в таких делах. Однако эти известные, востребованные, талантливые люди в ходе длительных переговоров последовательно, один за другим были отвергнуты Сунетрой. В глубине души Роуэн уже тихо радовался: авось пронесет и все останется на своих местах — и стены, и крыша, милое, пусть и слегка громоздкое крыльцо...
Но неутомимая супруга не сдавалась. В то кошмарное утро она появилась в его кабинете и эффектным жестом бросила на стол какой-то архитектурный журнал, едва не сбив серебряный молочник, который еще помнил чаепития в его родном Стоксфилде, к слову сказать.
— Вот он. Я нашла! Это Ричард Мейер, лауреат «Притцкера» за 1984 год. Гений, хотя и американец. Поверь, он то, что нам нужно!
Имя лауреата ровным счетом ничего Роуэну не говорило. С таким же успехом супруга могла перечислять ему названия звезд сто пятой галактики от Солнца. Он невозмутимо пожал плечами (невозмутимость — его последний козырь, единственное оружие, которым он еще может воспользоваться) и, поставив молочник на место, согласился на встречу.
А что еще оставалось делать, если Сунетра уже все решила за него?!
Спустя несколько дней они уже сидели друг напротив друга в гостинице «Soho». Этот американец оказался легким на подъем парнем — примчался первым же рейсом и с нескрываемым любопытством рассматривал Роуэна. Бог мой, сейчас он ляпнет что-нибудь про мистера Бина или Джонни Инглиша и обязательно, вот как пить дать, заржет. Если это произойдет, Роуэн сразу встанет и уйдет. И никакая Сунетра его не удержит… Но Мейер не смеялся. Он, кстати, в целом производил приятное впечатление. Немолодой, слегка располневший мужчина с довольно мягким акцентом. Обычно во рту у американцев каша и что они говорят, не разберешь, но архитектор, кажется, вырос в приличном белом районе. Мейер элегантно раскрыл свой портфель — отличная кожа, а запах...
о, да этот парень знает толк в хороших вещах! — и достал несколько чертежей.
— Моя концепция весьма проста, — начал Мейер, — я предлагаю вам конструкцию из стали и стекла. Легкую, летящую, устремленную в небо... Модерн, современно, то, что отражает в архитектуре сегодняшний день, если, конечно, вы не боитесь современных тенденций, мистер Аткинсон.
Сунетра, порозовевшая, с сияющими глазами — она же говорила, с этим парнем они не могли ошибиться, к черту каменные своды и тяжелые крыши, — повернулась к Роуэну в абсолютной уверенности, что он скажет «да», но он… Молчал. Черт возьми, он даже не знал, что ответить… Это смело. Слишком. Он бы даже сказал, чересчур. Да, возможно, их старый «Хандсмут-хаус» давно вышел из моды и так уже лет пятьдесят не строят, но Роуэн к нему привык…