Да с таким энтузиазмом, что она себя профаном, а не преподавателем чувствует. И от обиды родителям звонит. Ну, пришел я как-то по ее приглашению, разобрался. «Радоваться, — говорю, — надо, что мальчонка больше вашего знает. А вы им что даете — только вершки». Тут историчка поняла, откуда корешки тянутся. Только Елене Ивановне эти споры были не по душе: «Умеете вы на пустом месте создать проблему! Чего ради сына в конфликт с учителями вовлекать?»
По праздникам многие любят начинать жить с нуля. И для нас они часто становились очередным поводом... ясно уже для чего. На новогодние каникулы я обычно в Театре на Малой Бронной пропадал: утром для детишек играл «Изумрудный город», вечером продолжал банкет по гостям. Просыпался опять в гримерной. И с похмелья шагал на сцену.
Елена Ивановна такого графика не выдержала… И наш брак аннулировала.
Как-то, наоборот, в разводе были, а общие друзья пригласили нас по отдельности на день рождения. К подъезду подкатывают два желтых такси — капот в капот. Передние дверцы распахиваются — буквально в ногу выходим мы с бывшей женой. Окидываем друг друга взглядом — и как в зеркале: у каждого в руке по пять красных роз, в одинаковых пакетах — коньяк «Арарат» и шоколадное «Ассорти»…
— Знаешь, у кого мысли сходятся? — подколол я Елену Ивановну.
И опять не смог уточнить, что еще и у любимых… Те пакеты и цветы нас помирили, а обниматься мешали.
Места не столь отдаленные призваны людей исправлять. И у меня был в жизни такой этап, когда забрили и отправили на Валдай. Ну, со съемочной группой фильма «Опасные друзья», конечно. И пусть это лишь кино, режиссер Владимир Шамшурин стоял за натурализм: снимались мы в бараках на территории колонии… Нам выдали черные телогрейки с номерками, через дырку в подкладке своей я обнаружил заныканный сигаретный бычок. Докуривать побрезговал. Сначала нас пугали заключенными: «Попросят цигарку, потом чай, водку — и вы на крючке!» А затем их — нами, ведь по сюжету мы были крутые воры в законе. И однажды при выходе «за колючку» я пошутил над охраной касательно одного актера с творческим псевдонимом Утюг: «А это кто такой? Вроде не наш!» Бедняге руки заломили и увели.
— Я артист! — распалялся Утюг.
— Все вы тут артисты…
Я понял, что шутка не состоялась, когда пострадавшего не выпустили и на третьи сутки — держали в карцере, пока распоряжение из Москвы не пришло. Думал, Утюг меня за это кирпичом по голове отблагодарит — по законам жанра, поэтому задабривал: «Раз приняли за местного, значит, ты превзошел самого Станиславского!» Зеки нас зауважали, тем более что мы за участие в массовке одному отряду телевизор в красный уголок поставили. На следующий день местный авторитет ко мне подкатывает и по киношному погонялу обращается: «Слышь, Магадан. У тебя баба есть?» А я как раз в очередном разводе состоял.
— Меня вот моя с детишками после четвертой ходки ждет. Но я ведь тоже не железный…
Вчера по первому каналу такую эротику транслировали — всем отрядом сеанс словили!
— Эротику? По советскому телевидению? — удивляюсь.
— Да балет «Лебединое озеро», едрить твою в дышло!
Вернулся я в Москву после своей «ходки» и отправился за белым костюмом. Оценил терпение, с которым меня — нас всех! — женщины дожидаются. Девчонки из загса на мою бритую голову посмотрели и подытожили: «Доигрался».
И в тяжелые времена мы Еленой Ивановной крепко друг друга поддерживали. Я ведь на 7 лет уходил из профессии. Из-за смерти Эфроса в Театре на Малой Бронной сменился весь актерский состав. А после перестройки на «Мосфильме» стали бутилировать водку, штамповать пельмени и плохое кино…
Для меня личным ударом стала и кончина Сергея Бондарчука… Все совпало. В агентствах на свою кандидатуру я поставил гриф: «Роли не предлагать». И занялся политикой, участвовал в предвыборной кампании одной из партий. Только с появлением Карена Шахназарова «Мосфильм» возродился. И я вернулся — главным образом в сериалы: «На углу у Патриарших», «Знахарь», «Охота на пиранью», «Хитровка»… Самым необычным предложением за последнее время была роль Бориса Ельцина в документальном телевизионном фильме «Неизвестный путч». «Вы с ума сошли, мы же были с ним хорошо знакомы!» — сначала испугался я, увидев сценарий. А потом решил: неспроста когда-то мне представилась возможность поддержать Бориса Николаевича по- человечески…
