На Гейтса, Аллена и Эванса посыпались новые заказы. Но тут же начались и проблемы. Кажется, слова Эванса нашли в душе Пола Аллена живой отклик. Кент и Пол все чаще под разными предлогами отлынивали от ночных бдений у ЭВМ и пропадали на вечерних сеансах в кино, попутно ошеломляя приглашенных барышень дорогими подарками.
А потом грянул гром. Гейтс припер компаньонов к стене, потребовав немедленно вернуться к работе, и услышал в ответ: «Знаешь, Билл, мы вообще-то работаем. Извини, но нам просто как-то удобнее без тебя». Пол и Кент выглядели, конечно, виноватыми, но самодовольные ухмылки нет-нет, да и проступали на их лицах. Билл сжал кулаки.
— Значит, так. Вы оба — идиоты, потому что большей глупости я не слышал. Это раз.
Вы будете просить меня вернуться. И если сделаете это быстро и вежливо, я вернусь. Это два. Но при одном условии: главным в нашей компании всегда буду я, и только я буду решать, как и когда мы работаем и чем занимаемся. Это три. И четыре: если вы всего этого не поймете и не позовете меня назад, то вы сдохнете. Все, пока.
Гейтс стремительно удалился по школьному коридору. Пол и Кент переглянулись. Неловко вышло, но дело даже не в этом. Билл в гневе выглядел, конечно, нелепо и наговорил всякой чепухи. Вот только смеяться почему-то не хотелось.
Через несколько дней Кент Эванс ушел в поход со своей секцией скалолазания. На следующий вечер в доме Гейтсов раздался звонок, и к телефону пригласили Билла. Звонил школьный секретарь.
Он сообщал, что завтра занятий не будет. В школе траур: Кент Эванс погиб, сорвавшись со скалы.
На церемонии прощания в церкви Билл Гейтс должен был произнести речь. Он сидел, бесконечно расправляя на колене листок со словами, которые помнил наизусть. Сидел, пока священник не кивнул ему: пора. Билл попробовал подняться, но вместо этого неуклюже завалился на бок и упал бы, если бы его не подхватил отец.
В себя он окончательно пришел лишь спустя две недели. А до этого барахтался в пучине жаркого забытья, то пропадая с головой, то выныривая на поверхность, чтобы судорожно ухватить глоток воздуха. И все это время в голове его колоколом бухали собственные слова: «Главным буду я… Не позовете меня — сдохнете».
С Полом они увиделись раньше, чем Билл вернулся в школу: Аллен пришел навестить больного. Какое-то время оба сидели молча, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Потом Пол сказал: «Билл, у нас зависло много заказов. Мне жаль, что все так вышло, но… В общем, без тебя я ничего не сделаю». Гейтс ожесточенно раскачивался на стуле. «Хорошо, Пол, — сказал он, остановив стул. — Но ты помнишь? Главным буду я. И только я решаю, что и как мы делаем. Ты не забыл?» Пол, так и не поднимая глаз, поспешно закивал.
Вскоре Гейтс вернулся в школу и почувствовал себя достаточно окрепшим для возобновления ночных вылазок. Правда, первая же едва не сорвалась. Билл уже готов был выскользнуть в окно, когда ему почудились шаги наверху, в родительской спальне. Пришлось выйти в коридор и убедиться, что свет во всем доме давно погашен и все спят.
Выдержав на всякий случай паузу, Билл вылез наконец из окна и торопливо зашагал к остановке на перекрестке — он еще успевал на последний автобус в нужную ему сторону. У остановки он оглянулся. Окна в его доме были безмятежно темны. «Точно показалось», — успокоил себя Билл.
Но ему не показалось. Просто он не мог видеть Мэри Гейтс, которая стояла у окна в темноте спальни и смотрела вслед сыну. Какой же он тощий, совсем птенец, а после болезни и вовсе кожа да кости… И ужасно развинченная походка. Но такой решительный… Господи, куда он? Накормить бы его сейчас, запереть и уложить спать…
— Ложись, Мэри, — вздохнул с кровати муж. — Ложись, нечего стоять. Мы ведь сами с тобой решили ему не мешать.