В этот день он был в хорошем расположении духа. Маша села за фортепиано. А он пел: «Гори, гори, моя звезда». Это был их любимый с Машей романс. Они часто исполняли его для гостей. Мама сфотографировалась с нами, обеими дочками, на память. Она была такая счастливая!
Я видела, как дядя Саша любит Машу. Он очень хотел ребенка. Мама рассказывала, как счастливый отец передал ей в роддом коробку конфет. Она открыла ее, а там — серьги с бриллиантами. Вот такой красивый сюрприз!
Дядя Саша вообще любил дарить маме украшения. Их всегда покупал сам. Да что украшения, он даже одежду маме сам выбирал. На свой вкус! А она не была транжирой. Не любила на себя тратить деньги и с удовольствием носила то, что покупал ей муж.
Он выдавал маме в месяц определенную сумму на хозяйство. У них не принято было шиковать: икра, осетрина — только для гостей. И хотя мама была экономной хозяйкой, дядя Саша частенько недовольно ворчал: куда, мол, столько потратила...
С рождением Маши наши и без того сложные отношения с отчимом еще больше испортились. Наверное, дядя Саша боялся, что мама станет уделять Маше меньше внимания. Шилов строго-настрого запретил приходить нам с бабой Любой в его отсутствие. Когда Маша подросла, Шилов каждый раз ее допрашивал: «Кто-нибудь приходил к нам?» (А «кто-нибудь» — это я и бабушка Люба, мамина мама.) Однажды вечером Маша на вопрос папы: «У нас кто-нибудь был?» честно ответила: «Элина». Разразился скандал.
При звуках его леденящего голоса маму всегда начинало трясти. Она говорила: будто ножом режет. А уж если заорет, форточки надо закрывать, чтобы на улице не было слышно. Голос у него был сильный, роскошный баритон, с таким бы в опере петь — был бы звездой!
А кричал он на маму по малейшему поводу. То почему грустная, то почему веселая. Чуть что-то не так, кричит: «Убирайся!» А куда идти-то? Мама после очередного скандала приезжала с Машей к нам…
Жили мы в пятиэтажке, в однокомнатной квартирке с маленькой кухней. Мы с трудом помещались. У нас было всего два спальных места: я спала с Машей, мама — с бабушкой валетом. И так неделю, другую, порой и месяц. Пока мама не шла на примирение сама. Она всегда звонила первая. А потом вызывала такси, и они с Машей возвращались к Шилову.
На какое-то время в их доме воцарялся мир. Дядя Саша, смягчившись, покупал им подарки, рисовал мамины портреты. А потом… потом все начиналось сначала. И хотя мама, зная вспыльчивый характер мужа, никогда не перечила, он все равно находил к чему придраться. Как мама говорила: «Ссорились мы редко, но метко».
Осенью Маша собиралась пойти в первый класс. Родители увезли ее на все лето на дачу, чтобы она дышала там свежим воздухом, набиралась сил перед школой. Как-то вечером к ним в гости зашел друг Шилова, отставной военный. «Что вы такие скучные? Сидите как на поминках», — упрекнул он хозяев дома. После его ухода слово за слово разразилась буря. Отчим в сердцах крикнул свое «сакраментальное»: «Уезжай!» И мама, забрав ребенка, переехала к нам.
