Однажды, еще в первом студенчестве, я была в Болгарии с туристической группой, и нас в каком-то горном городке привели в шикарный ресторан. Я первый раз в жизни увидела ресторан в пещере: своды все в сталактитах, пол — в сталагмитах… Горели свечи, как в старинном замке, и на всех лицах мерцали отблески света. Какая-то абсолютно мистическая, чарующая атмосфера. Народу было мало, повсюду полутьма. Нас посадили за большой стол на стулья, будто сделанные из коряг… Принесли вино. В глубине пещеры находился помост, на нем — музыканты.
Мы все уже немного захмелели, как вдруг откуда-то из глубины — а ресторан, как тоннель, уходил куда-то во мрак — появился тонкий человек. Белая рубашка, черная бабочка, тросточка, в руке сигара. Мне показалось, что это человек из другой эпохи, просто настоящий граф! Он медленно, не торопясь, по-кошачьи обходил столики, и было ощущение, что он словно оглядывает каждого человека… Поравнявшись со мной — а я сидела к нему спиной, — «граф» вдруг неожиданно протянул руку и пригласил меня на танец. При этом он сделал жест рукой, в которой держал сигару, и она исчезла. И тросточку тоже будто невидимые руки забрали. Меня, с одной стороны, тянуло к нему словно магнитом, а с другой — от страха холодок по спине бежал. Вся группа изумленно застыла, глядя на нас. От него пахло то ли древесной корой, то ли можжевельником, то ли какими-то травами.
Он крепко прижал меня к себе, пальцы у него были тонкие, цепкие. И я понимала: вырваться невозможно. С другой стороны, он был безупречно вежлив, корректен, как настоящий граф, и эти пять минут я чувствовала себя с ним графиней. Когда танец закончился, он проводил меня на место, поблагодарил, поклонился. Опять у него в руках появились трость и сигара, и он исчез в темной глубине… Перед отъездом из отеля, где мы останавливались, я получила какое-то старинное, с сургучной печатью письмо, а там — любовные стихи на болгарском языке. Я сразу решила, что это от «графа», и долго-долго хранила это письмо, пока оно не затерялось в многочисленных переездах. Эта странная, призрачная история будто стала водоразделом, вернее, знаком перемены судьбы, потому что сразу после этого моя жизнь развернулась и направилась в другую сторону: я вдруг попала в Москву на кинопробы картины Шахназарова «Цареубийца».
Вдруг обнаружила себя за столом, где я, как царская дочь, сидела и пила со всеми чай. Видите, я стала даже больше, чем графиней! Но только, к сожалению, вела себя совсем не как царевна. У моей Анастасии не было никакого текста по роли, ей не полагалось разговаривать, но мне-то хотелось играть, выдать все переполнявшие меня эмоции, и я бормотала что-то вроде: «Налейте мне чайку. А вот моя чашечка».
— На пробы вы попали тоже случайно?
— Абсолютно. Я тогда училась в Томске в университете, и к нам в Сибирь приехала ассистентка режиссера. Раньше было принято для кино искать таланты и интересные лица по всей России. В Доме ученых, где я занималась в театральном кружке, женщина-ассистент случайно увидела мои черно-белые любительские фотографии — и пригласила на кинопробы в Москву, на Киностудию им.
Горького. Я понятия не имела, кто такой Шахназаров, вообще кино не увлекалась, не была киноманкой. Любила, как все, смотреть фильмы в кинотеатрах, а по телевизору мне было неинтересно, да и времени не оставалось. А тогда я подумала: «А что? Съезжу в Москву». И поехала. На пробах познакомилась с Олегом Ивановичем Янковским. В то время как раз в прессе много писали про людей, которые могут руками снимать головную боль. Однажды у Олега Ивановича разболелась голова, и я, будучи девушкой ужасно непосредственной, предложила: «Давайте я вам сейчас боль сниму!» И стала водить руками над его головой. Спрашиваю: «Ну как?» «Хорошо», — отвечает.
