— пробормотала она.
— Все в полном порядке, — бодро ответил доктор. — Не волнуйтесь, миссис Толкин.
Представьте, Рональд просто решил пошутить и всех развлечь. У него и в мыслях не было наводить панику и портить всем настроение. Слава богу, скандал удалось замять — сосед не подал в суд, удовлетворившись письменным извинением профессора. С того момента у Эдит внутри все будто надорвалось. Она поняла: ни нормальной семьи, ни нормального дома, ни нормального мужа у нее не будет. Никогда. А принять то, что есть, Эдит не могла.
Увещевания, крики, скандалы, сорванные из-за них лекции Рональда, страницы рукописи, сброшенные Эдит со стола в порыве бешенства…
И что в результате? Одно — перепуганный Рональд начал чуть ли не ежедневно ходить на исповедь в оксфордскую католическую церковь Святого Алоизия, будто этим он мог сделать жену счастливой. Чем чаще исповедовался и каялся профессор, тем сильнее у Эдит разыгрывались мигрени, на целые недели приковывавшие ее к постели, и невротические приступы, когда казалось, она вот-вот сойдет с ума. В такие минуты Рональд беспомощно суетился вокруг, бормотал над женой какие-то молитвы на всех известных языках и, наконец, отчаявшись хоть чем-то помочь, спасался в своем кабинете.
Доктор советовал Эдит не нервничать, не обращать внимания, ведь ее муж такой гениальный ученый… Ну да, странный, с чудачествами, а какой мужчина их не имеет?
В конце концов она научилась жить с Рональдом пусть и в одном доме, но совершенно с ним не соприкасаясь. Дети росли, по очереди покидали родительское гнездо, а Эдит все больше погружалась в свое молчаливое затворничество. Рональд, не понимая, что жена доведена до отчаяния, радовался тишине и на полном серьезе полагал, что их семейная жизнь наконец-то наладилась.
В конце концов они остались вдвоем — постаревшие и одинокие. Старший сын Джон возглавил приход в Стаффордшире, Майкл учительствует в Мидленде, изредка заезжая в гости с детьми, Кристофер учится… Только Присцилла осталась в Оксфорде, но и у нее была своя жизнь. Профессор практически переселился в гараж, превратив его в кабинет, и, выйдя на пенсию, все больше погружался в свои фантастические миры, в бескрайнее волшебное Средиземье.
Эдит иногда казалось, что муж всю жизнь лишь прикидывался обычным оксфордским профессором, а на самом деле был… Кем? Одержимой духами безвольной душой? Пишущей машинкой, с помощью которой кто-то незримый выплескивает миру свои откровения? Она не знала...
Однажды в конце 60-х годов, чтобы доставить матери удовольствие и как-то ее развлечь, Присцилла отвезла ее в приморский курортный городишко Борнмут — в отель «Мирамар», куда обычно съезжались на тихий отдых пенсионеры. Уютный, чистенький отельчик, жизнь тут текла неспешно и слаженно: пожилые люди отправлялись на прогулки по набережной вдоль Восточных и Западных утесов, потом собирались в гостиной, где проводили большую часть дня, попивая чай, перекидываясь в картишки и неспешно беседуя.
Эдит была потрясена: впервые за много лет, да нет, за всю свою жизнь с Рональдом она с живейшим интересом слушала, о чем говорят люди. И даже сама охотно принимала участие в беседах. Эти приятные леди и джентльмены обсуждали цены на продовольствие, своих детей и внуков, погоду, пользу морского воздуха, рецепты лечения от подагры. Слово за слово — и Эдит разговорилась с краснощекой пожилой дамой по имени Нэнси — та тоже держала канареек, и до вечерних новостей они обсуждали, чем лучше кормить этих птиц. Через пару дней Эдит свела знакомство с доброй половиной постояльцев. Впервые у нее появились подруги! И даже друзья! Потому что два импозантных немолодых джентльмена весьма охотно присаживались побеседовать с ней о том о сем...
Это стало переворотом в жизни Эдит Толкин. Самым настоящим переворотом! Ей было далеко за семьдесят, и впервые в жизни — ну разве что не считая короткого романтического периода влюбленности в Рональда в доме миссис Френсис — Эдит чувствовала себя счастливой. И сегодня она наконец приняла, может быть, главное решение в своей жизни — она уедет от Рональда. Уедет из ненавистного ей Оксфорда и поселится в этом чудесном отеле «Мирамар». Теперь, когда ее муж разбогател, ему не составит труда обеспечить ей подобную жизнь.
…Ну вот, чемоданы собраны. В шесть часов миссис Толкин вызовет знакомого таксиста, и тот увезет ее в Борнмут. Поскольку за последние несколько лет они обмениваются с Рональдом едва ли парой слов за день, а все остальное время каждый предоставлен себе, для профессора это не будет особой утратой.
Остается прислуга — о Роне есть кому позаботиться. Днем звонила Присцилла, Эдит неопределенно сказала дочери, что собирается немного отдохнуть, но пока умолчала, что не планирует возвращаться. Зачем беспокоить детей?
Услышав за пятичасовым чаем о том, что жена покидает его («Навсегда, Рональд. Да-да, навсегда!» — не удержавшись, отчеканила Эдит), Толкин оторопел. Его белесо-голубые глаза глядели вопросительно-беспомощно, седые брови недоуменно приподнялись. «Вот так сюрприз, действительно сюрприз…» — бормотал он, теребя по привычке губы и наблюдая, как прислуга-ирландка помогает жене попасть в рукава пальто и несет к такси два ее чемодана.
А для Эдит сюрпризом стало то, что профессор нежданно-негаданно начал писать ей длиннющие письма, точно они молодые влюбленные.
