Работать приходилось в самых неожиданных местах. Однажды Камиль нас обрадовал: «Ребята, я нашел регулярную работу. Только там надо сначала показаться». «Где там?» — спрашиваем. На что Камиль ответил уклончиво: «Есть одно место, увидите...» И привез нас на Киевский вокзал к коммерческой палатке пять на пять метров, где народ за стоячими столиками пил кофе и ел ужасные сосиски. Камиль принялся нас успокаивать: «Ничего, главное — работа регулярная, и с посетителями у них тут порядок. Да и приходить только по субботам…»
Как выяснилось, чтобы получить эту ценную работу, надо было понравиться двум армянским барышням лет пятидесяти.
Настроены они были весьма скептически. Но делать нечего, пришлось показывать отрывок из нашего спектакля «Только штампы». Выражение лиц у барышень оставалось стабильно кислым, и в конце концов они процедили: «Нам нужно подумать...» В итоге палатке на Киевском вокзале мы не подошли...
Выступали мы с ребятами и в ночных клубах. Зарабатывали по двадцать пять долларов на брата и еще двадцать пять отдавали в кассу театра.
...Однажды Леша договорился о выступлении в ночном клубе «Измайлово». Мы приехали, привезли осветительные приборы. Нас встретили какие-то полубандиты. Говорят: «Выступайте». Мы отвечаем: «Дайте сначала денег». «Нет, — упираются, — сначала выступайте». В общем, договориться не удалось.
Мы пошли в гримерку, собрали нашу аппаратуру и тихо-тихо черным ходом выбрались из этого клуба. Улепетывали просто со всех ног!
В финансовом плане нам очень скрасили жизнь корпоративы. Но и унижаться приходилось достаточно.
Помню, приехали в Нижневартовск, там какие-то водители что-то праздновали. А так получилось, что наш концерт был сразу после отчетной водительской конференции, и все это время участникам не давали выпить. Потом в перерыве они наконец приняли на грудь. И к тому моменту, когда мы появились на сцене, были уже хороши. После выпивки души водителей жаждали музыки и танцев, а тут вышли мы. И как только прозвучала первая реплика, из зала раздалось: «Пошли на... отсюда». Мы сказали: «До свидания» — и удалились, уступив площадку «Самоцветам».
Это было наше самое короткое выступление.
Был еще случай на свадьбе. Мы вышли, поздравили жениха и невесту, спели что-то, тут к нам подходят и говорят: «Извините, дело в том, что на свадьбе за все платит папа жениха, и он не любит, когда поют». «Хорошо, — говорим, — у нас есть смешные номера. Мы пошутим...» После второго номера снова подходят: «Извините, папа не любит, когда шутят». — «Ладно, мы просто поговорим...» Но и после третьего номера нам сказали: «Извините, папа не любит, когда говорят...»
Первые годы приходилось по-всякому. Но что интересно, даже когда мы были крайне небогаты, про нас говорили: «Ну, эти ребята хорошо зарабатывают...» Говорили-говорили, и в конце концов мы и правда стали хорошо зарабатывать.
А поначалу иногда совершенно случайные люди помогали.
Помню, мы с Сашей Демидовым обошли банков тридцать пять. Заходили в каждый и говорили: «Здравствуйте, мы молодой театр. Не могли бы вы нам помочь?» Из тридцати четырех банков нас выставили, а в тридцать пятом помогли. Нас увидела управляющая филиалом. Потом она нам помогала раза три. При том, что даже спектаклей наших не видела.
В 1994 году нам дали миллион рублей! И мы тогда впервые смогли напечатать афиши. На них помимо названия театра были изображены четыре наши физиономии и стояла подпись: «Запомните эти лица. Запомните это название». Мы решили: если расклеим афиши по Москве, то на следующий день станем знаменитыми.
Ошиблись...
Помню, ходили с афишами под мышкой. На улице — минус пятнадцать. Нас отовсюду гонят. Пальцы в клею! Кошмар какой-то. Но мало этого, выяснилось, что поскольку на афишах мы использовали не фотографии, а контурные изображения, в них нас и родная мать не узнала бы. Тем не менее какое-то количество этих афиш мы все-таки расклеили. Правда, на следующий день их благополучно сорвали.
Была еще реклама в сводных афишах. Спектакль «Это только штампы» назывался «Только штаны». А «Комический театр «Квартет И» преобразовывался в «Коммерческий театр...», «Хаит» — писался как «Хайт» — но мы все равно были совершенно счастливы, что нас упомянули.
