Я пыталась собрать его вещи — меня останавливали родители. Его ночевки вне дома выводили из себя. Я знала, что он все время проводит с Таней. Помню, он собирался куда-то вечером. Весь в белом: костюм, рубашка... Амели вокруг скачет: «Ты куда, папочка? Ты как снежинка». Он, красивый, довольный, выходит в коридор, а я не могу сдержать свои эмоции — и с треском раздираю на нем рубашку. Пуговицы со свистом летят в разные стороны! Сейчас вспоминаю свой поступок и так мне его становится жалко… Такую «снежинку» взяла и испортила! Я даже сохранила эту рубашку, думала зашить ее...
А однажды я даже кинулась на него с ножом!
Марат уезжал на запись «Ледникового». Я в отчаянии замахнулась, но прекрасно понимала, что никогда не ударю…
Может, будь у меня побольше опыта, я смогла бы переломить ситуацию в свою пользу. В голове постоянно звучали слова Навки: «Ты себя неправильно ведешь». А как правильно? Я не знала… Ведь я готова была простить…
В совершенно невменяемом состоянии я решила искать помощи у… Жулина. Мне почему-то казалось, что обязательно вызову у него сочувствие, и мы объединимся против них. Однажды я переслала ему Танину эсэмэску, которую нашла в телефоне Марата. И приписала: «Вот что пишет твоя жена моему мужу!» Ответа я не получила. Зато потом за этот поступок меня поблагодарила Навка: я сделала то, на что она не решалась… Я все реже и реже приезжала на тренировки проекта.
Странно, но я не чувствовала себя там не в своей тарелке. Наоборот, неловко себя чувствовал скорее Марат. Он явно не знал, как себя вести…
Уже все вокруг знали, что у моего мужа есть любовница — Таня Навка. Все меня поддерживали и считали, что это всего лишь любовная интрижка, которая рано или поздно закончится. Помню, как я, рыдая, звонила Авербуху среди ночи: «Марат уехал раньше обычного на ваше шоу. Вы же завтра уезжаете. Я знаю, он точно с Таней!» Илья меня успокаивал, говорил, что я мудрая женщина и все это переживу. Я ему очень благодарна за поддержку.
О том, что все зашло слишком далеко, знали только трое — я, Марат и Таня… Мы с мужем давно не спали вместе. Для меня это был серьезный сигнал, ведь если секс уходит, то как может продолжаться семейная жизнь?
Я даже зауважала Марата: «Если он Навке не изменяет, значит, действительно любит». В какой-то момент мне вдруг стало его жалко. Он встретил женщину, которую полюбил, и не может с ней соединиться. Так уж получилось…
Наконец у нас с Маратом состоялся серьезный разговор. «Ты решил, с кем ты хочешь остаться?» «Да, — ответил он. — С Таней...» Мы договорились развестись, как только решим квартирный вопрос. Марат сказал, что загородный дом оставляет дочке. Квартиру, в которой я жила сначала с Жорой, потом с Маратом, я продала. Несчастливая она какая-то!
Марат мне рассказывал, что они с Навкой планируют свадьбу. У нас с ним был «нихак» — религиозная свадьба, а у них будет нормальная — в загсе. Марат искренне меня успокаивал: «Все у тебя будет хорошо!
Ты еще встретишь любовь, выйдешь замуж…»
И я стала искать для себя спасение. Даже придумала, что мы стали как брат и сестра. Помню, что Марату эта формулировка страшно понравилась: не друзья, а родные люди. У меня не осталось другого выхода, как убедить себя: отныне мы просто родители Амели.
А потом постепенно стала переключаться на другое. Например, мне казалось, что если я поеду в Париж, город любви, смогу в новом году встретить свою любовь. А потом я поехала одна отдыхать в Израиль. И там купила себе свадебное платье! Помню, подружка у виска покрутила: «Совсем с ума сошла! Переть из Израиля свадебное платье!» А мне казалось, что раз купила, то когда- нибудь непременно его надену…
Наша дочь все понимала.
И не задавала никаких вопросов. Ей было три года, когда однажды мы с Маратом случайно, не сговариваясь, приехали на дачу к Амели. Она очень обрадовалась: «Теперь мы снова все вместе!» И столько было надежды в ее глазах...
Амели знает: Таня — это Таня, я — это мама. Они иногда ездят вместе отдыхать — Таня с дочкой и Марат с Амели. Многие знакомые говорили: «Зачем ты отдаешь им ребенка?» Но если жизнь так сложилась, разве можно ребенком шантажировать? Он же отец. А потом Марат обожает свою дочь.
— А ты осталась мусульманкой?
— Нет. Я вернулась обратно в православие. Мой батюшка меня предупредил, что больше мне этого Церковь не позволит...
Уже два года, как мы расстались с Маратом.
Как-то заехала к свекрови забрать Амели. У нее гости сидят. А она вдруг повернулась ко всем и говорит: «Это моя старшенькая!» Это что значит? Есть еще и «младшенькая»! Я возмутилась: «Роза Андреевна, что это вы меня так называете?»
— То есть она была бы не против, если бы у Марата было две жены?
— Все дело в том, что ни я, ни Таня к этому не готовы. Да и сам Марат не готов иметь две жены. Сейчас мы уже совершенно спокойно все общаемся. Конечно, никакой дружбы с Навкой у меня не может быть. Забыть о том, что было, невозможно… Марату, кстати, проще общаться с моим мужчиной, ведь он у меня появился уже после нашего расставания.
Прошлым летом отмечали день рождения Марата.
Я была со своим Георгием. Марат — с Таней. Мы даже с ней на кухне вместе что-то готовили. Вдруг кто-то из гостей хихикнул: «Глянь, на кухне и одна, и вторая. Мечта всех мужчин!» Естественно, мы не дружим семьями. Но поскольку я остаюсь агентом Марата и у нас общий ребенок, мы продолжаем общаться.
Как-то Марат прислал мне эсэмэску в Израиль, где я отдыхала. Он написал что-то типа: «Вспоминаю…» Потом среди ночи позвонил не совсем трезвый: «Забирай своего кота и приезжай ко мне». Я ведь, как только мы расстались, кота себе завела. Я прекрасно понимала, что это шутка — мусульманам не положено держать животных в доме.
