Прекрасное, веселое и немного сумасшедшее время было. Нам совсем не хотелось расставаться, и мы все стремились даже после занятий пробраться в общежитие. Нас туда пускали, но до определенного часа Х. А вечером выгоняли. И чего мы только ни придумывали, чтобы вернуться. Нас проносили в чемоданах, как будто мы реквизит. Когда это перестало срабатывать, стали выдумывать что-то еще. Помню, был март, очень холодно, и нам ребята с третьего или второго этажа кинули пожарный шланг. Меня обвязали пожарным шлангом и подняли. Шланг был вымазан мазутом, который совершенно не отстирывался, я была перепачкана с ног до головы, зато в любимую общагу попала.
Там была общая, старая и замызганная, но при этом прекрасная кухня. Голодные студенты обычно ели все. Как-то наша однокурсница, кореянка Ю Ри Чой, говорит: «Я привезла вам деликатесы из Кореи». Мы обрадовались, она устроила ужин и достала каких-то засушенных тараканов в масле. Я отказалась, а кто-то ел... Это была прекрасная, прекрасная жизнь...
— О чем вы мечтали тогда? Стать великой?
— На четвертом курсе Лена Лабутина, которая сейчас ставит сказки у Константина Юрьевича Богомолова на Малой Бронной, попросила нас написать послание себе в будущее. Я не помню, что написала. Лена недавно пыталась, но так и не нашла эту капсулу времени. Возможно, она где-то закопана и когда-нибудь наши потомки найдут ее.
— Это очень интересно. Я знаю, Татьяна Васильева в детстве писала кровью, что будет актрисой. Письмо в будущее писала Елена Яковлева — о том, что станет известной актрисой. Видите, эти послания в будущее исполняются.
— У нас с однокурсниками была общая мечта — стать театром. Мы очень долго об этом разговаривали с педагогами, когда выпускались. И все шло к тому, что у нас будет свой театр. А потом вдруг нам сказали: «Нет, ребята, мы это не осилим. Вы не представляете, что это такое». И я помню, что каждый вскакивал со своего места и кричал: «Да как вы можете так с нами поступать? Мы же должны быть вместе!» Помню, это воспринималось как какая-то трагедия. Мы не хотели идти и показываться в театры, а если шли, то всем курсом.
Тогда мы снимали помещение в Театре Наций и репетировали «Шведскую спичку». Это был наш общий спектакль, который ставил Никита Гриншпун. И вот во время одной из репетиций дверь открылась и вошел Евгений Витальевич Миронов. Он тогда только что стал худруком, а о репетициях мы договаривались с его предшественником. Он о нас даже не знал. Миронов очень удивился и спросил:
