Маленькая Варя тоже ему позировала, получился очень трогательный и нежный портрет. Варя прожила у меня год. Общежитие собирались расселять, и я опять отправила дочку к родителям в Минеральные Воды.
Юра часто водил меня в гости к своим подругам. Одна из них, Зина Попова, была журналисткой, референтом-переводчиком с японского. Они были с Юрой большими друзьями с 1977 года и до последних дней. Жила Зина очень удобно — на Тверской, неподалеку от МХАТа. Она была дочерью легендарной женщины. Ее мама воевала в дивизии Чапаева, получила орден, стала прообразом Анки-пулеметчицы.
Юра рисовал портреты Зины, дарил ей рисунки. У нее собралась большая коллекция его произведений. Когда она умерла, новые хозяева квартиры выбросили на помойку у дома на Тверской ее вещи: старинный буфет — в нем Олег Ефремов хранил бутылочку, диван, на котором ночевал Высоцкий, и коллекцию картин Богатырева. Об этом писали в газетах, журналисты пытались найти и спасти хоть что-то...
Зина с Юрой подолгу говорили по телефону, в основном по ночам. Он многим своим друзьям звонил. Телефон — это вообще отдельный, очень важный персонаж в жизни Богатырева. Он говорил часами, потому что был пронзительно одинок и остро нуждался в общении. Если кто-то из актеров сыграл роль, Юрочка обязательно позвонит и наговорит комплиментов. Это редкость среди актеров.
С папой каждый разговор вообще превращался в маленький спектакль. Помню, Ия Саввина рассказывала, как они общались. Он набирал отцовский номер и говорил так: «Вас беспокоит народный артист, лауреат Госпремии, артист МХАТа Юрий Богатырев!» Папа с удовольствием поддерживал его и отвечал в том же духе.
Юра был удивительным человеком. У-ди-ви-тель-ным. Большой души. Никогда ни о ком не сказал плохого слова. Иногда только сокрушался, что Никита Михалков стал мало его снимать.
Конечно, он хотел славы. Хвастался, если узнавали, как ребенок, расцветал от похвалы. Человек нежнейшей души, любил говорить людям что-то хорошее. Если восторгался, то до слез, до умиления, воздев к небу руки. А руки у него были большими, их в шутку называли «верхние ноги». Кстати, размер ноги у него был сорок седьмой. Никогда не сидел в присутствии дамы, даже в машине пытался привстать, если женщина садилась рядом.