Став учителем, во время школьных каникул он находил разрядку в путешествиях: любил рвануть на машине по Прибалтике, вокруг Байкала. Всегда один, без попутчиков. В 1989 году впервые махнул на своих «жигулях» в Европу. Незнание языка не страшило — прекрасно обходясь жестами, мимикой и подручными средствами, папа обзавелся массой знакомств по ту сторону железного занавеса и потом дважды в год отправлялся к кому-нибудь из новых друзей погостить.
Мама доработала в НПО до пенсии, а потом устроилась в Государственную публичную библиотеку, чему бесконечно рада — ей, страстной любительнице чтения, там самое место. Марина Соломоновна, как и муж, одиночка. Отец на полтора месяца уезжает в Голландию, мама, взяв отпуск, тут же кота под мышку — и на дачу. Сидит под любимой березой: читает или слушает музыку. Ни гостей из Питера, ни соседей-визитеров. Бывает, звоню:
— Мам, хочу к тебе приехать — давно не был.
Она:
— Давай через месячишко.
Вообще непонятно, каким ветром маму занесло в инженеры: ее настоящее призвание — музыка. В юности окончила школу по классу фортепиано, блестяще исполняла сложные классические произведения, а потом зачем-то пошла в технари. Обнаружив у меня в детстве хороший слух, родительница решила, что такие уши не должны пропадать зря и вот он — шанс исправить собственную ошибку молодости. Лучшие годы были потрачены ею на обучение меня, совсем необучаемого — не вследствие тупости, а из-за лени, разумеется, и из-за отсутствия мотивации. Какая нотная грамота, какие клавиши, когда за окном все гоняют мяч?!
В конце концов заявил: «Мама, сил моих больше нет! Ни на Чайковского, ни на Шопена! Пора завязывать!» Мама посмотрела на себя в зеркало, посчитала количество седых волос — и отпустила. К моменту освобождения футбол меня еще интересовал, но не слишком — уже разглядел в себе служителя искусства. Выбрал хореографию: тоже занятие с участием ног, но более творческое. В лучшем во всем Питере коллективе «Юный ленинградец» прозанимался народными танцами восемь лет. В качестве поощрения некоторых участников отправляли в Артек, где мне довелось защищать на конкурсе честь дружины. Вместе с партнершей заняли первое место и получили по огромной медали из непонятного сплава.
После девятого класса, хоть возраст еще не позволял, решил в качестве пробного шара: «А в ту ли дверь собираюсь ломиться?» — пройти прослушивание на актерском факультете ЛГИТМиКа, где набирал курс Додин. Выучил целиком монолог Хлопуши из есенинского «Пугачева», басню, какой-то прозаический отрывок — и вперед. Не знал, что надо подготовить еще и танец, и песню, поэтому когда вконец расстроенному из-за прерванного монолога Хлопуши велели спеть, истерично грянул а капелла: «Пусть бегут неуклюже...»
Льва Абрамовича на прослушивании не было, комиссию возглавлял второй педагог курса Валерий Николаевич Галендеев, у которого от такого репертуара сильно вытянулось лицо. Меня отчитали: дескать, молодой человек, вы вообще соображаете, к кому с подобным материалом пришли?! Перед вами сидит целый Галендеев, а курс самого Льва Абрамовича Додина! Вы бы для начала хоть справки навели о мастере, к которому рветесь в ученики!
