— До Александра в роду Самойленко актеров не было...
Александр: Это если не считать моей мамы — Самойленко Светланы Александровны, тридцать лет проработавшей в одной из школ Ташкента. Профессия учителя сродни актерской: так же надо выходить на публику, каждый урок — маленький спектакль, где у преподавателя главная роль. А у мамы еще всегда была склонность к лицедейству, проявлявшаяся не только в школе, но и дома. Она категорически не признает, что любит поиграть, сердится, когда называю актрисой, но я считаю: все мои творческие способности от нее.
Когда учился в школе — слава богу, не в той, где преподавала мама, я бы сразу умер, — меня ужасно нервировали ее еженедельные визиты к моим учителям, завучам, директору. Самое обидное, что учился я неплохо, — ну и чего ходить? Родители двоечников в школу глаз не кажут, а моя — как часы...
Папа Валериан Генрихович — доктор геолого-минералогических наук, профессор, заведующий кафедрой университета — был в своей области очень уважаемым человеком. В середине восьмидесятых именно он руководил экспедицией, исследовавшей причины обмеления Иссык-Куля. Для Азии, где вода — это жизнь, знания профессора Самойленко, его высочайшая квалификация были бесценны.
Мама видела меня продолжателем отцовского дела, врачом, ученым-химиком — кем угодно, только не актером! А я после уроков мчался в студию драматического искусства и пропадал там до ночи. Руководила студией Ольга Карловна Фиала, замечательный педагог, фанатично преданный театру. Ее ученики работают по всему миру, многие, в числе которых Игорь Золотовицкий, Виктор Вержбицкий, сделали успешную карьеру и на сцене, и в кино, и в педагогике.
Авторитет отца в семье был непререкаемым. Меня никогда не били, не лишали за проступки кино и прогулок, но папин суровый взгляд был таким серьезным наказанием, что лучше бы выпорол. Перед отлетом в Москву, где я собирался штурмовать театральные вузы, отец дал мне только один шанс: не поступлю сейчас — второй попытки не будет. Мама была категорически против и этой единственной возможности и отпускала меня с надеждой, что провалюсь на первых же турах и успею вернуться в Ташкент к началу экзаменов в технические вузы.
Я ее надежды не оправдал — поступил в училище имени Щукина несмотря на приличный конкурс — четыреста пятьдесят человек на место.
Если бы в первый раз провалился, больше в театральный точно не поступал бы. Я очень уважал отца, его слово было законом, а своих решений он не менял. Наверное, пошел бы на геологический, может, даже окончил его, только не думаю, что сделал бы карьеру в геологии, — актерство, творчество привлекали гораздо больше. Почти уверен, что ушел бы из профессии: куда — другой вопрос. А Санька вот не хотел в театральный поступать...
Саша:
— Я всегда хотел!
Александр:
— Да ладно... Забыл, как я тебя уговаривал?
