После смерти дедушки мы остались одни. Я привыкла к большой шумной семье, гостям, вечеринкам, взрывному деду с его перформансами. А тут в нашей трехкомнатной квартире наступила тишина. Жили мы трудно, как почти вся страна тогда. И колготки рваные приходилось зашивать, и вещи чужие донашивать. А мамины подружки, наоборот, рванули вперед: одна вышла за генерала, многие уехали в Америку.
И тут-то мама всерьез начала заниматься мной. Все время что-то требовала, а мне ничего не надо: «Не пойду больше в школу! Не хочу!»
Мы с мамой решили подыскать место, куда бы приняли после восьмого класса. И нашли эстрадно-цирковое училище, отделение эстрадного жанра. Я могла быть клоунессой, о кино точно не думала. Мне все годится — только дайте прыгать поскорее. В восемь утра начиналась акробатика, я первой была на манеже. Жонглировать — пожалуйста, руками кирпичи перебрасывать — впереди всех! Параллельно мы доучивались в школе. От счастья даже физикой стала заниматься.
В музыкальной комнате были пианино, гитара, саксофон и ударные. Я перепробовала все, только на барабанах играть устала: «Извините, не потяну!» Саксофон студентам выдавали под расписку. Приношу его как-то домой, мама ахнула: «Вот это да! Дед бы обрадовался... Не пианино, так саксофон».
С папой мы стали общаться, когда я оканчивала училище. Первый раз ему позвонила в тринадцать лет. Мама к этому отнеслась поспокойнее. Помню, как я нервничала, набирая его номер. «Тихо, тихо, — сказал он кому-то, прикрыв рукой трубку. — Я с дочерью разговариваю». И я почувствовала, что он тоже переживает.
Мы созванивались, но не виделись еще несколько лет. Папа уже был женат на актрисе Ирине Савиной. Сначала они растили ее сына Диму, потом у них родился Коля. А потом мы с папой встретились и стали тесно общаться.
Я увлекалась тяжелым роком, все время его слушала. Ходила в черном, увешанная браслетами, как все поклонники хеви-метал. Сорву цепь с бачка от унитаза и на себя вешаю, мама ругается: «Боже мой, угомонись ты наконец!»
Это увлечение у меня началось еще в школе. Приходит мама на собрание, ей говорят:
— Инна Алексеевна, ваша дочка ходит обвешанная, как елка, всякими железяками, цепями, а на вас ничего нет.
— Так все на ней! — смеялась мама.
