Постепенно наша артистическая братия прознала про золотые руки мужа. Саше Яковлевой в Питере Володя сделал бар-кухню, как она мечтала. А потом Леня Филатов рассказал на съемках, что ему хвалили новую мебель Яковлевой, которую шикарно сделал супруг какой-то артистки. «Да знаю я, — смеюсь, — мой муж-то!» Саше Панкратову-Черному жалюзи целиком смастерил. Занятно, но к получению мною высшего образования приложил руку тоже Володя.
С Натальей Селезневой я познакомилась на концертах «Товарищ кино», а Володя позже делал ей что-то из мебели. Пока работал, они общались, и муж сказал, что у меня нет актерского диплома.
— Как нет? — изумилась Селезнева. — Но это же неправильно!
— Не знаю, Ольга как-то живет.
— Слушай, у меня в ГИТИСе знакомая декан Людмила Домрачева, пусть к ней обратится!
Дома Володя все рассказал, и я отправилась в ГИТИС по звонку Селезневой. Навстречу мне вышла женщина неприбранная, ненакрашенная, совершенно непохожая на руководителя актерского факультета: «Ну, рассказывайте про себя».
Я объяснила, что снимаюсь с детства и много, а корочек нет. Устроили меня на заочное отделение к Леониду Топчиеву, приняли сразу на второй курс. Но экзамены я сдавала — и туры, и коллоквиум, даже сочинение писала, хотя думала, что уже и не помню, как это делается. Моему сыну Федору тогда года два исполнилось. Училась с каким-то особым удовольствием, окончила институт с красным дипломом и поняла, что на сцене тоже кое-что могу.
А потом — удар: маму выкинули из театра. Именно выкинули... Она всегда была очень серьезной актрисой, но абсолютно непробивной. Начиналось безобразие девяностых. У Театра киноактера оказался страшно раздутый штат, две трети состава — в отличие от мамы — ни разу на сцену не выходили, однако числились в труппе. Встал вопрос о том, что коллектив надо переводить на хозрасчет. На самом деле беда, если артисты начинают заниматься не своим делом. Мы — лицедеи, клоуны — должны играть и не засовывать свой нос в административную работу. Никогда из этого ничего хорошего не получалось.
Я обо всем узнала постфактум. Давно жила отдельно от мамы и в один из приездов к ней услышала, что она ушла на пенсию. Страшно удивилась: «Как так? Артисты же на пенсию не выходят, их выносят!» Но тогда она ничего мне не рассказала, всю правду по своей любимой привычке открыла значительно позже. Выяснилось, что в театре образовалась коалиция во главе с Татьяной Конюховой, в которую вошли умные и деловые. И они стали придумывать, как сократить труппу. А кого удобнее уволить? Ну конечно самых незубастых, беззащитных, тех, за кого некому заступиться. Мама была идеальной мишенью. Три ее моноспектакля и главные роли на большой сцене в расчет не пошли. Геннадий Юхтин сказал ей: «Надо написать заявление. Это ничего не значит, ты все равно останешься актрисой театра, но не в штате, а на договорах». И она написала. Плакала, чуть не умерла, но написала. Дура, конечно, набитая. Нет бы позвонить дочери, которая тоже актриса, но более современная и зубастая. Уже не помню деталей, но до какой-то там выработки по тарифной сетке она не дослужила четыре месяца! То есть даже лишнюю копеечку к пенсии пожалели!..
